Республика Татарково – 1. В тихом омуте. Александр Миронов

всё, что появилось в нём нового или чего не появилось, но желательно было бы, чтобы появилось. А появился новый участок дороги. Это, хорошо.

      Вниз, навстречу начальнику цеха, спускаться не стал. До конца перешейка было метров двадцать. Начальник сам спешил к нему по камням и осыпям.

      – Здравствуйте, Родион Александрович! – запыхавшись, но с некоторым подъёмом, выдохнул Дончак,

      Тартарков про себя заметил: эко, как разгорячился!..

      Спросил, кивнув на приветствие:

      – Ты чем тут занимаешься?

      – Дорогу отсыпаем, Родион Саныч.

      – Нет, я тебя спрашиваю: ты чем занимаешься?

      – Так это… дорогу. Это же втрое короче. Экономия и выгода очевидны.

      – Не-ет, он меня не понял. Я тебя спрашиваю: ты, чем тут занимаешься? – у Родиона Александровича брови сошлись у переносицы и, казалось, что они вот-вот выщелкнут бородавку между ними.

      В глазах Дончака погас свет вдохновения, и промелькнула растерянность: что тут не понятного?.. Гордая грудь его опала.

      – Дорогой занимаюсь, Родион Александрович… – сказал он, отводя тоскливый взгляд в сторону недостроенного участка. На его сухощавом лице набухли желваки.

      – Кто приказал?

      – Никто… сам.

      Родион Александрович прошёл вниз по дороге метров пять. Остановился. Остановился и, шедший за ним, начальник цеха.

      – Прекратить!

      – Не понял, Родион Саныч…

      – Поймёшь, когда я тебя выгоню! – Родион Саныч решительно дернул головой и вернулся к машине. Сел в неё, и уехал.

      Дончак в смятении долго, до полного исчезновения «УАЗика» за контур карьера, смотрел машине вслед. Потом потоптался на одном месте, словно отдирал от дороги прилипшие к ней подошвы резиновых сапог, и вяло стал спускаться с насыпи.

      Выходя на новую дорогу, показал бульдозеристу руками крест: шабаш! Отстроились…

      Бульдозерист приглушил дизели.

      – Что, Митрофаныч? – спросил он, высунувшись из кабины. Парень лет тридцати, мощный комплекции, отчего казалось, что только такой силе подвластен этот огромный механизм.

      – Гони на вскрышу! Хватит, отработали! – потёр шею Дончак.

      Бульдозерист, не веря услышанному, заморгал от удивления голубыми глазами, потом сплюнул, выругался, перекрыв гул дизелей матом, и задвигал рычагами. Вначале поднялась лопата, затем бульдозер резко развернулся на одном месте и, рявкнув, словно повторил негодование своего хозяина, загрохотал по только что спланированной им дороге прочь.

      Николай Митрофанович какое-то время ещё потоптался на каменном аппендиците, попожимал плечами, покряхтел и тоже пошёл вслед за трактором.

      Потом зачастили дожди. Потом стояли прекрасные дни, погода выдалась, словно в насмешку. На торчащий каменный выступ смотрели вначале с сожалением, но смирились: плетью обуха не перешибешь, – посмеивались, но никто не проявлял инициативы по его достройки. Ни сам Митрофанович, ни его заместитель, ни