Удивленный Христом. Мое путешествие из иудаизма в православие. протоиерей Джеймс Бернстайн

Я мечтал оказаться на библейской земле, там, где жил Иисус и где появилась на свет, выросла и укрепилась ранняя Церковь. Кроме того, там жили мои родственники. В феврале 1967 года я сел в самолет, вылетавший в Иерусалим. Сначала я провел пару месяцев в кибуце Гат, неподалеку от места обитания филистимлян и Голиафа. А затем перебрался в Иерусалим.

      Предавший свой народ

      В Иерусалиме жили многие мои родные как со стороны отца, так и со стороны матери. Среди них – единственная оставшаяся к тому времени в живых бабушка, мама отца, а также братья моей матери – Эйб, Моррис и Макс с семьями. Все они были ортодоксальными иудеями.

      Мне, христианину, не очень хотелось постоянно жить бок о бок с ультрарелигиозными родственниками, поэтому я решил снять комнату и поселился на Вифлеемской дороге, которая соединяла новые районы Иерусалима с Вифлеемом (в то время это была территория Иордании). Дом располагался всего в нескольких сотнях метров от границы, за которой тянулась полоса «ничьей», то есть спорной, земли. А из моего окна открывалась панорама закрывавших горизонт Иорданских гор.

      Мне было всего двадцать, я впервые приехал на Святую Землю и жил среди своего народа, с которым мы были связаны общим прошлым и общей судьбой. Израильтяне, с одной стороны, жили в постоянной опасности, под угрозой уничтожения и в непреходящем страхе. И в то же время они все время ждали освобождения. Как еврей, верующий во Христа, я в значительной степени чувствовал свою принадлежность к народу и разделял его надежды. И все же я был очень осторожен: христианская вера ставила меня в двусмысленное положение – я был частью народа, но стоял немного особняком. Окружающие вполне могли отказаться считать меня братом по крови и даже заклеймить позором, назвав махшумид — предатель, изменник.

      Встреча с бабушкой

      Одним из наиболее сильных впечатлений от Израиля стала для меня первая встреча с бабушкой. Она показалась мне очень древней старушкой. Английского она не знала и изъяснялась только на идише и иврите. Бабушка принадлежала к общине ортодоксальных хасидов и жила в Меа-Шеарим – районе Иерусалима, где обитают наиболее консервативные иудеи. Там везде висели таблички «Фотографировать запрещается». А если какой-то незадачливый водитель заезжал сюда в шаббат, в его машину летели камни.

      И вот я пришел в гости, и меня окружили двоюродные братья и другие родственники, которых я раньше никогда не видел. Выглядели они так, будто только что вышли из какого-нибудь восточноевропейского гетто. Все одеты в черное, у мужчин лица обрамлены длинными локонами-пейсами. Говорили они на идише, причем все одновременно. Они очень радовались приезду долгожданного родича – сына Исаака, и в то же время им было как-то странно и неловко оттого, что я выглядел скорее как гой[27], чем как еврей. До них уже дошли слухи, что я интересуюсь христианством, и этот факт работал не в мою пользу. С другой стороны, я был чемпионом по шахматам, и это говорило обо мне хорошо.

      Двоюродные братья

27

Слово «гой» на современном иврите используется для обозначения нееврея, иноверца.