Сломай меня, если сможешь. Дилогия. Юлия Динэра

в машину. Мои глаза сузились, и я побежала к цели. Дернув ручку переднего передней двери «Мазды», я открыла дверь и схватила Кирилла за грудки, сжав черную водолазку, которая, как я успела заметить, ему очень шла. Конечно, черт побери, ему идет все.

      – Это ты сделал, придурок?! – Заорала я. – Да это ты, я знаю.

      Романов ничего не ответил, он смотрел на меня равнодушными глазами и спокойно вышел из машины, став прямо передо мной. Мои руки опустились, и я больше не сжимала ткань его водолазки.

      – Ты и, правда, больная.

      – Ты проколол колеса велика и разорвал цепь, я не знаю, каким образом ты это сделал, и мне плевать, как ты сейчас будешь это все склеивать.

      – Я не трогал твой идиотский велик, дура.

      – Ах, теперь я дура, ну отлично. Мало того, что ты сломал мой велосипед, так ты еще и обзываешь меня. Ненавижу тебя, скотина.

      Лицо младшего Романова напряглось, но сам он оставался спокойным и неподвижным.

      – Взаимно, – ответил он и сел в машину.

      Я снова открыла дверь, Кирилл даже не повернул голову в мою сторону, он смотрел вперед, готовясь к отъезду.

      – Где твой велосипед? – Абсолютно спокойным тоном, спросила я.

      – На свалке. – Он резко дернул ручку и захлопнул дверь, чуть не придавив мне пальцы.

      Домой я пришла около девяти вечера. Гуляла в парке, думала, пыталась рисовать, но снова ничего не вышло.

      Поднимаясь вверх, по лестнице, я как, назло, столкнулась с этим дебилом. Его я хотела видеть меньше всего, но как ни странно, на мое появление, у него не было никакой реакции, он даже не взглянул в мою сторону.

      «На свалке», черт, это и правда, обидно. Наверное, самое обидное из того, что мне приходилось от него услышать.

      Подумать только, Кирилл так запросто выбросил его? Велик – это наше детство, это – мы, это – наш символ дружбы. Он выбросил, не велик – он выбросил меня.

      Сегодня я почти не спала, думала об этом дурацком велосипеде. В зеркале я увидела себя не в лучшей форме, худое бледное лицо, даже бледнее, чем обычно, и синяки под глазами.

      Я причесалась и закрутила свои густые волосы, в пучок. Направляясь в ванную, которая находилась между нашими с Кириллом комнатами, я услышала чьи-то крики, и поняла, что это Кирилл и Владимир Николаевич. Вопли доносились из комнаты младшего Романова, и я остановилась у входа в ванную комнату, чтобы послушать, о чем спорят отец и сын. Обычно я так не делаю, но мне было жутко интересно, что не поделили идеальный отец с не менее идеальным сыном.

      – Я больше не хочу это обсуждать.

      – Но, ты будешь! Пока ты живешь в моем доме, ты будешь обсуждать то, что я посчитаю нужным. Ты будешь относиться к этой девочке нормально, как к члену нашей семьи.

      – Но она не наша семья.

      – Я тебя не спрашивал. Когда мы с Леной узаконим свои отношения, вы будете полноценными братом и сестрой. Ясно! И сегодня вы поедете на занятия, вместе.

      – Я не повезу ее в своей машине.

      – Она перестанет быть твоей, если ты будешь и дальше себя так вести.

      Это последнее что я услышала, не