Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник). Роберт Хайнлайн

остановились, восхищаясь деревом.

      Это было настоящее дерево – яблоня, на поросшей чудесной зеленой травой лужайке перед домом. Более того, на двух ее ветвях висели плоды. Я уставился на них, раскрыв рот.

      – Красиво, да, Билл? – спросил мистер Шульц, и я с ним согласился.

      – Да, – продолжал он, – это самое прекрасное дерево на Ганимеде, и знаешь почему? Потому что на Ганимеде оно единственное.

      Он шумно рассмеялся и ткнул меня под ребра, словно только что сказал нечто забавное. Ребра у меня потом болели неделю.

      Мистер Шульц рассказал отцу обо всем, что ему приходилось делать, чтобы заставить дерево расти, и какую глубокую яму пришлось для него вырыть, а потом провести канал, чтобы ее осушить. Отец спросил, почему оно плодоносит только с одной стороны.

      – На будущий год опылим другую сторону, – ответил мистер Шульц, – и тогда у нас будут сорта «Старк Делишес» и «Римская красавица». А в этом году – «Род-Айлендские зеленые» и «Винный сок».

      Он протянул руку и сорвал яблоко:

      – Билл, держи «Винный сок».

      Поблагодарив, я откусил от яблока. Вряд ли мне доводилось пробовать что-либо вкуснее.

      Мы вошли в дом, где познакомились с мамой Шульц и еще четырьмя или пятью другими Шульцами разного возраста – от ползавшего в песке на полу младенца до девочки моего возраста и почти такого же роста. Ее звали Гретхен, и волосы у нее были рыжие, как у отца, только прямые и заплетенные в длинные косы. Мальчики были в большинстве своем блондинами, в том числе те, с которыми я познакомился позже.

      Дом состоял в основном из просторной гостиной с большим столом посредине, роль которого играла каменная плита фута четыре в ширину и двенадцать-тринадцать в длину, опиравшаяся на три каменных столба. Судя по тому, как мама Шульц нагрузила стол, даже хорошо, что он был каменным.

      Вдоль стола тянулись две каменные скамьи, а с каждого конца – два настоящих кресла, сделанных из бочек для нефти и кожаных подушек.

      Вытерев передником лицо и руки, мама Шульц обменялась с нами рукопожатиями и настояла, чтобы отец сел в ее кресло, – как она объяснила, ей самой все равно сидеть долго не придется. Затем она вернулась к готовке, а Гретхен налила нам чаю.

      Кухня располагалась в конце комнаты, и центральную ее часть занимал большой каменный камин. Он выглядел совсем как настоящий – каковым, как я позднее выяснил, и являлся, хотя, естественно, никакие дрова в нем никогда не горели и он использовался лишь в качестве вентиляционной трубы. Но папе Шульцу хотелось иметь камин, и он его получил. В стену была вделана печь мамы Шульц.

      Мне показалось, будто печь облицована голландскими изразцами, хотя я не мог в это поверить. Кто бы стал везти сюда с Земли нечто столь бесполезное, как декоративная плитка?

      – Что, неплохо рисует моя малышка Кэти? – сказал папа Шульц, проследив за моим взглядом.

      Одна из средних девочек покраснела, прыснула и выбежала из комнаты.

      От моего яблока ничего не осталось, кроме крошечного огрызка, и я не знал, что с ним делать в столь безупречно чистом помещении,