Жизнь наоборот. Галия Мавлютова

просветлел. Удачное решение. В уши залез визгливый гудок утреннего трамвая. Звенит, словно его тащат на буксире по рельсам. Батанов раздражённо потряс головой, стряхивая с ушей трамвайный звон:

      – Кузина!

      Алина распахнула глаза навстречу окрику. Она была наготове. Хотела быть со всеми приветливой и дружелюбной, несмотря на служебные тяготы. Надо быть ко всем внимательной, и тогда жизнь и карьера взлетят наверх. Мечта исполнится. Она будет на равных в отделе. И с опытными сотрудниками, и с неопытными.

      – Слушаю вас, Константин Петрович!

      Лучезарная улыбка осветила кабинет. Оперативники глухо замычали, что означало плохо скрытое, внутреннее и коллективное ржание. Это был триумф всеобщего озарения. Батанов нашёл козла, точнее, козу отпущения.

      – Кузина, дежуришь до 18.00.

      – А как же?..

      Немой вопрос остался без ответа. Батанов распределил оперативный состав по графику, сотрудники молча кивали в ответ. Никто не сопротивлялся, не ссылался на тревожно проведённую ночь. Батанов удовлетворённо хмыкнул: действительно, гениальное решение нашёл; и снова поднял Кузину:

      – Где результаты патрулирования? Главк на проводе!

      – Мне кажется, Константин Петрович, – начала Алина обиженным тоном, но Батанов перебил её, несколько грубовато, но снисходительно:

      – Когда что-то кажется, надо обязательно перекреститься. Ты крещёная?

      – Д-да.

      Она едва не рыдала, но держалась изо всех сил. Самое обидное, что Воронцов сидел рядом и его руки мелко подрагивали. Дима явно сочувствовал Алине, но помочь ничем не мог. Оперативник всегда остаётся один на один с судьбой и начальством. Даже если этот оперативник – вполне себе симпатичная блондинка с длинными, как итальянские макароны, ногами. Алина уже передумала улыбаться. Она возвышалась над всеми: высокая, прямая, с прищуренными от злости глазами.

      – Без этих твоих «кажется», плиз! – бросил Батанов.

      Алина прикусила губу и отодвинулась от Воронцова, чтобы не видеть его подрагивающие пальцы.

      «Буду стоять до последнего патрона!» – подумала она.

      – Так вот, никакая это не банда! – сказала Алина, угадывая движение рук Димы Воронцова: он сжал пальцы в кулаки и надавил костяшками в стол.

      «Переживает за меня», – обрадовалась Кузина.

      – Что ты имеешь в виду? – вскинулся сонный Батанов.

      Его глаза заблестели то ли в предвкушении предстоящего позора Алины, то ли от радости грядущего раскрытия резонансного преступления.

      – Это были свои!

      Оперативники глухо замычали, но на сей раз мычание означало факт коллективного осуждения. Коллеги сомневались в сообразительности и смекалке Кузиной. Она окинула надменным взглядом присутствующих и продолжила, слегка сбиваясь на эмоции:

      – Это были свои! Грабители пришли в знакомое помещение, они были уверены, что их не задержат.

      – С чего ты взяла?

      – Дело в том, что дверь в магазине запирается