Разоблачение. Дженнифер Макмахон

адрес, дату и время поминальной службы, и сделал вид, будто записал на всякий случай. Генри повесил трубку как раз вовремя, чтобы добежать до раковины и сблевать. В его рвоте была видна кровь от обкусанной щеки. Он включил воду и утилизатор отходов. Эмма называет его «электрической свинкой». Потом он посмотрел в окно. Его дочь лежала на шезлонге рядом с бассейном, и ее кожа выглядела призрачно-бледной от наложенного солнечного крема. Хорошая девочка.

      Он медленно спустился в подвал, держась за перила на ватных ногах. Оттуда доносились хлопки ударов Тесс и лязг цепей. Ее вздохи, кряхтение, затрудненное дыхание. Бокс – невероятно сексуальная вещь. Иногда, лежа один в постели по ночам, он прокручивает в голове короткие ролики с участием боксирующей Тесс. В своих фантазиях он держит кожаную грушу и чувствует силу каждого удара, пока больше не может терпеть, и тогда она укладывает его на пол. Он спускает ее шорты, и она оседлывает его. Ее боксерские перчатки упираются ему в плечи, когда она поднимается и опускается в такт его движениям. Его воображаемый секс гораздо более яркий и полнокровный, чем настоящий.

      Мысль о его переезде в прошлом апреле принадлежала ей.

      – Ничего не работает, – сказала она. – Я устала мириться с этим.

      Ее решение не было основано на каком-то конкретном событии – скорее, на долгом ожидании и бесплодной борьбе. Однажды она проснулась и решила, что с нее достаточно.

      – Ты больше не хочешь, Генри?

      – Нет, – сказал он.

      Тесс скорбно покачала головой:

      – Ты уже привык к этому.

      – Но я люблю тебя, – сказал Генри. Он всегда так говорил. Это были волшебные слова, которые должны были все исправить.

      И он не лгал ей. Он на самом деле любил ее. Наверное, это уже не было то яркое и страстное чувство, которое она воображала, но оно было прочным. Оно имело солидную основу. Он твердо верил, что они с Тесс связаны неким глубинным образом через все общее, что они разделяли между собой. Они были предназначены друг для друга. Никто другой не мог предъявить права на них. Никто не понял бы, кем они были на самом деле, где они побывали. Когда он смотрел на Тесс, то видел ее целиком: студентку колледжа, «Сердобольную Разоблачительницу», мать, художницу, а теперь еще и женщину-боксера. Как можно не любить человека, о котором знаешь так много?

      И ведь они были счастливы вместе, не так ли? Правда, их брак не всегда был идеальным, но он был хорошим и даже отличным. Этого было достаточно… или казалось, что достаточно. Но Тесс всегда хотела большего, и это неуловимое желание оказалось непосильным для Генри.

      – Я люблю тебя, – повторил он свою мантру. Или молитву.

      Она покачала головой:

      – Я никогда не буду прежней, Генри. И я знаю, что каждое утро, когда ты просыпаешься и открываешь глаза, то чувствуешь себя немного разочарованным. Разве не так?

      Той ночью он собрал свою одежду и перебрался в амбар. Вся домашняя мебель его отца, старого вдовца, осталась на месте: пыльная кровать, маленький стол и стул.

      Лишь позже, ворочаясь под отцовскими простынями