Сва. Валерий Байдин

я мог её отпустить? Испугался, подумал, что с ней не вынесу, не выживу. А не подумал, зачем вообще жить? Теперь, без неё? Лишь бы вытащить её из дома, оторвать от самой себя. Ничего не буду ей говорить, просто обниму и никуда не отпущу. Буду целовать, пока она мне не поверит. Она должна понять: всё только для любви создано – и весь мир, и наши две жизни! А если нет, то права она: кругом только мрак.

      В знакомый подъезд он вошёл с мрачными предчувствиями и сразу понял, что Лави в парадняке не появлялась. Там всё было как обычно. Бренчала гитара, курили, целовались, вели заумные разговоры, лишь Мади с недоумением вгляделась в лицо Сва и вопросительно подняла брови. Но ни ей, ни кому другому невозможно было рассказать, что произошло в минувшую ночь.

      – Народ, как можно Лави рингануть? Кто знает? – не выдержал Сва.

      – А разве она тебе свой номер не дала? – удивилась Мади.

      Он нервно помотал головой:

      – Я позвонить ей должен, срочно!

      – Чё ты так застремался, старик? – ехидно спросил Потоп. – Подожди, может, заявится ближе к ночи.

      – Что-то случилось? – всмотрелась в него Точка.

      – Я… – замялся Сва, – я ничего понять не могу. Она вчера скипнула. Неожиданно, в самом глухом смуре. Даже не успел её ринг записать. Боюсь, теперь надолго пропадёт, если не хуже…

      – Через силу не напрягайся. Она и раньше неделями пропадала, а потом появлялась, – флегматично заметила Глори. – Это же Лави, герла немного глючная. Но её и такую все любят.

      – Я ей позвонить должен! Поймите же вы, – настаивал Сва и оглядывался по сторонам, ища поддержки.

      – Проблема в том, что Лави не велела никому свой номер давать, – заявила Точка и подозрительно посмотрела, но встретившись с его затравленными глазами добавила: – Ладно, я сама ей отрингую. Скажу, ты просил.

      На следующий вечер Точка растерянно заявила, что телефон Лави не отвечает:

      – Не представляю, что могло случиться? Если через пару дней не дозвонюсь, поеду к ней домой.

      Дик многозначительно улыбнулся и отвёл Сва в сторону:

      – Тихарь, а такую герлу клеишь. Реально на ней съехал? – поймав взгляд Сва, запнулся и произнёс с некоторым сочувствием. – Ну, не ты первый.

      – Старик! – перебил его Сва. – Ты что-нибудь о ней знаешь?

      – А что?

      – Позавчера она, ни с того ни с сего, до крезов дошла и слиняла – резко, среди ночи. Стрёмно что-то. Ты бы её послушал. Впечатление, что она вот-вот кинется. Что Лави, правда, торчит? Или она по жизни такая?

      Тот выпустил вверх колечко сигаретного дыма.

      – Ладно, как своему лучшему фрэнду, расскажу тебе. Только не здесь.

      Они сидели в одном из ближайших подъездов, на заледеневшем подоконнике, у самого чердака. Сквозь выбитый угол стекла в полутьму лестничной клетки втекал морозный пар, обволакивал бутылку портвейна и плавленый сырок. Но Сва не чувствовал ни холода ни тепла.

      – Короче, прогон тут такой. Лави… – Дик долго водил в воздухе сигаретой и с пьяной усмешкой