Генерал Зима. Александр Тюрин

уменьшил. Это минут десять у меня заняло.

      – Так ты получается круче моего папы, – подытожила «палочка», дотошно проверив работу консоли.

      – Я бы этого не сказал. Просто твой папа – человек будущего, а я – вождь одного маленького забытого племени, в котором кроме меня никто уже не числится.

      – А где твои перья, вождь?

      – Потерял, потому что носил набекрень, как матросы бескозырку. Ладно, я пошел, меня уже бизоны заждались.

      – Ты ж голодный, – напомнила девочка. – У нас весь холодильник забит жратвой. А холодильник у нас здоровенный, как шкаф. Даже не понимаю, зачем нам такой холодильник?

      – Попробуйте мои жареные колбаски, – вымучила из себя хозяйка, – это баварские охотничьи вурстхен.

      Честно говоря, я на эти «вурстхен» набросился как бешенный зверь, с утра же почти не жрамши, у меня на свежем воздухе аппетит зашкаливает. Соблюсти декор уже не получилось. Я, если б представилась возможность, и хозяйку бы сожрал. Пухленькая такая.

      – Ты присоединяйся, – переведя дух, сказал я «палочке». – Как звать твое превосходительство?

      – Николь. Никки.

      Что ж это с именами нынче творится? Куда Маши-Наташи подевались, растаяли что ли как снегурочки вместе с полярными льдами?

      – А чего сама не ешь-то? Ты же настоящий гвоздь, Никки. Вырастешь, будешь как вешалка. На тебя тогда пальто будут вешать по ошибке.

      – Уже ем, – сказала девочка и откусила от колбаски под восхищенные взгляды своей мамаши, потом еще и еще. – А я не хотела есть, потому что мир – ужасен. Он – противный!

      – И плевать на мир. Чего о нем думать? Он-то про нас не думает. А чем он тебе ужасен?

      И она рассказала про какого-то белого медвежонка из зоопарка, у которого слишком маленький бассейн и который никогда уже не сможет увидеть свою ледовую родину, потому что все льды растаяли.

      – Медвежонок! Мне бы на место этого млекопитающего. Уж он то, не беспокойся, трескает за милую душу.

      – Доктор сказал, что у некоторых детей обостренное чувство справедливости, – добавила женщина, – и они могут высказать протест только одним образом – прекратить есть, чтобы досадить своим родителям, которые для них часть этого несправедливого мира.

      – Когда я досаждал своим родителям, то съедал все сладкое из буфета, – сказал я. – Спасибо, мне пора. А то бизоны действительно заждались и уже начали острить рога… Знаете, барыня-сударыня, о несправедливости Николь могла узнать только о вас. Не надо портить жизнь ребенку.

      2. Гараж офисного типа

      Вечер прошел неплохо, учитывая, что бригадир Иван Магометович дал только пару затрещин Ваське. Я для молодого быковатого Ивана Магометовича проходил под грифом «чудачок в пенсне» и он как-то меня сторонился. Если бы я был такой же быковатый и жлобоватый как он, только пожилой, то получил бы статус «бати» со всеми вытекающим позитивными последствиями. Но и «чудачком» быть ничего.

      Ночевали мы в заброшенной гостиной, на отличных матрасах под старыми пальто, пахнущими бабушкиным