Сказки белой совы. Ольга Ростиславна Стародуб

ть не мешали плавному течению мыслей.

      – Странная история, – думала сова, – почему же она плачет?..

      В паре вёрст отсюда находится деревушка, в которой на узкой улочке стоит домишко. По ночам в этом домишке всё время светится окошко жёлтым слюдяным светом.

      За окошком мелькают тени, и сову, пролетающую мимо, всякий раз разбирает любопытство. Сегодня она не выдержала, зацепилась когтями за ветку кривого дерева, росшего против домика, выгнула голову так, как это умеют только совы, и заглянула внутрь.

      Сквозь мутное стекло сова разглядела стол и сидящую за ним женскую фигуру. Женщина плакала, закрыв лицо руками. Иногда она убирала от лица руки и подолгу смотрела в одну точку.

      Сова провисела на дереве, пока не затекла вывернутая шея, но картинка за окном оставалась неизменной. Наконец сова поняла, что загадку эту ей сегодня не разгадать, а вот шею надо как-то на место поставить. И улетела от крохотного домика с жёлтым окошком.

      Мышь

      Белая сова гналась за мышью. Мышь металась по земле мелкими отчаянными зигзагами, чувствуя всей бурой шкуркой дуновение тихих крыльев, несущих смерть. Однако, сова не спешила. Голодна в этот час она не была, и у мыши имелся шанс, о котором та совершенно не подозревала, сохранить свою бурую шкурку в целости и попасть в легенды и мифы своего мышиного племени.

      Очередной зигзаг окончился неудачей. Для мыши. Когти мягко сомкнулись на спине и взметнули дёргающееся тельце в воздух.

      Пролетев пару десятков шагов, сова приземлилась на плоский, покрытый лишайником камень. Плюхнулась на одну лапу, выставив вторую с добычей вперёд, чтобы не сломать хрупкие косточки впавшей в прострацию мыши.

      – Ну, голубушка, что ты можешь рассказать мне такого, чтобы я оставила тебе твою жалкую жизнь? Да не вздумай убежать – разговор закончится в тот же миг.

      Мышь не помышляла о побеге. Она вообще ни о чём не помышляла, простившись во время ужасного полёта со всей своей многочисленной роднёй и планами на будущее.

      – Ну? – когтистая лапа сжала спину, – говорить будешь?

      – Буду, – еле слышно выпискнула мышь.

      – Убегать будешь?

      – Нет, – писк на этот раз был почти не слышен.

      – Смотри, – сова убрала лапу и с наслаждением почесала под крылом, – рассказывай.

      – О чём, госпожа?

      – О чём хочешь, лишь бы интересно было.

      Мышь судорожно перебирала известные ей события, сплетни и новости.

      – Ага… – вспомнила она, – неделю назад пришёл Смилс, он в городе был. Сыра нет. То есть сыр есть, но это не сыр вовсе, есть его нельзя. И сыром не пахнет. Смилс в магазине был, всю кладовку проверил. Круги лежат, но это не сыр.

      Сыр сова тоже уважала.

      – Почему пропал? – вопросила она.

      – Смилс домового нашёл, который магазинный теперь. А куда тому деваться? Жить хочется, дом снесли, в новый молодые хозяева не позвали, даже тапок на виду не оставили. В домовых они не верят, видите ли. А тут уверованный или нет – кушать надо, – мышь осмелела. В её писке стали явно слышны ехидные ноты.

      – Вот и перебрался Памфилий в кладовку при магазине, три года прожил там, как сыр в масле. Днём людей полно, ночью отдохнуть можно. Пищалки электронные на Памфилия не реагируют, ходи, где хочешь. А нынче – вишь ты, неприятности. Сыром в масле не покатаешься, если сыр кончился.

      Сова потрясла головой:

      – Ты на вопрос отвечать будешь? Сыр куда делся?

      – Саанкции, – пропищала мышь, вложив в своё пищание максимум язвительности, – слово-то какое противное, на блоху похоже заграничную. Сказали, сыр теперь будет родимый.

      – Ну и что? – озадачилась сова. В её понимании сыр – он и есть сыр, хоть в этой земле, хоть в южной, хоть на крайних льдах.

      – А то! Раз другого сыра нет, значит, можно любую дрянь сыром называть. Сравнить-то не с чем. А там через пару лет люди и забудут, как сыр пахнет. Люди забудут, а нам что делать? С голоду помирать?

      Мышь явно забыла, что совсем недавно распрощалась с жизнью. И что мышь-то она полевая, и с сыром встречается редко и по случаю.

      Сова хмыкнула. Слово это, на блоху заграничную похожее, она за последний год от людей слышала часто. Кто его мрачно шипел, кто произносил с восторгом. Впрочем, люди вообще существа странные. Мышь эту проще понять, чем людей.

      – А скажи-ка мне, голубушка, как Памфилия найти? Впервые слышу, чтобы домовой на пепелище хиреть не остался.

      – Так в городе он. Как ты туда попадёшь?

      – Вот уж не твоя забота. И попаду ли.

      – Ну… Магазин в городе есть. Буквы на нём синие.

      – Какие буквы? – нетерпеливо спросила сова. Мышь по всем правилам следовало отпустить, говорящей еда быть не должна. А есть начиналось хотеться, беседы и дозволенные речи пора было заканчивать.

      Мышь попыталась на камне изобразить буквы, но пыли и песка там не было, и буквы не получались.

      – Можно,