Девочка и пёс. Евгений Викторович Донтфа

судьи.

      – Что стол? – Не поняла девушка.

      «Дура», – одними губами произнес Хаг, пока Элен приближалась к умывальнику.

      – Иди на стол накрывай, – сказала он уже вслух. – Мелиг подай полотенце. Да не это, дурак, им со стола вытирают. Чистое возьми в шкафу наверху.

      Роза удалилась, яростно виляя бедрами.

      Девочка вымыла руки и взяла чистое белое полотенце из рук мальчика.

      – Спасибо, – сказала она Мелигу и улыбнулась. Тот ничего не ответил.

      Элен Акари заметила странное напряжение в ауре невысокой полной светловолосой девушки, стоявшей возле стола и резавшей редис. Девочка без труда расшифровала, что незнакомка испытывает неприязнь или даже почти ненависть к ней. Это конечно озадачило ребенка. Она вернула полотенце Мелигу и приблизилась к Сесилии. Та прекратила шинковать овощи и замерев с ножом в руке, посмотрела на девочку.

      – По какой-то причине я вам неприятна? – Спросила Элен напрямик.

      – А что ты должна всем нравиться? – Сказала Сесилия и лицо трактирщика вытянулось от такой неучтивости.

      Он было бросился вперед, чтобы как-то сгладить столь резкий ответ, но также как Сойвин, был остановлен царственным, властным жестом маленькой ручки, означавшим только одно: «Не вмешивайся». Девочка делала это неосознанно и уж точно без всякого высокомерия внутри себя. У Валентина Акари, увидь он этот жест своей дочери, екнуло бы сердце и вздрогнула бы душа. Ибо точно таким же движением прекрасная Линда Рейлих останавливала его самого, когда она хотела с чем-нибудь справиться без его помощи.

      – Конечно же нет, – ответила девочка, спокойно глядя в серые глаза девушки. – Просто мне непонятна ваша неприязнь. Ведь мы же впервые сейчас с вами встретились и ничего не знаем друг о друге. Мне кажется при первом знакомстве люди должны быть настроены дружелюбно друг к другу.

      – С какой стати мне быть дружелюбной с племянницей королевского судьи? – Негромко, но очень отчетливо произнесла Сесилия и если до этого она стояла к девочке левым боком, то сейчас повернулась к ней грудью. При этом продолжая держать в правой руке длинный кухонный нож.

      Почти полгода прошло со дня смерти ее брата и кто знает какие мысли за это время посетили голову этой тихой сероглазой деревенской девушки.

      – Сесилия, я думаю…, – начала было Глория, но девочка остановила и ее.

      – Прошу вас, миссис Хаг, не надо, – сказала Элен. – Я уже привыкла к тому, что как только люди узнают что я племянница судьи, их отношение ко мне резко меняется и не в лучшую сторону. – Девочка снова обратилась к кухарке. – Вы пострадали от произвола Судебной Палаты?

      В кухне повисла напряженная тишина. Громми Хаг окаменел. Он представил на миг, как Сесилия, не стесняясь в выражениях, сообщает девчонке все что она на самом деле думает о Палате и судьях, и синеглазый ребенок, прелестно улыбаясь, идет и всё в подробностях передает своему дядюшке. Когда в Доме Ронга умирал кто-нибудь из заключенных, в башенке на самом верху здания один раз били в