Незнакомка из Уайлдфелл-Холла. Энн Бронте

а если и встретят, то люди здесь тихие и незлобивые, в чем она была совершенно убеждена. На самом деле она и слышать не хотела, чтобы кто-то стеснял себя ради нее, хотя Фергус соизволил предложить свои услуги на тот случай, если они будут более приемлемы, нежели мои, да и матушка уверяла, что может послать с ней кого-то из батраков.

      Когда она ушла, стало совсем тоскливо, если не хуже. Лоренс попытался завязать со мной разговор, но я его оборвал и отошел в другой конец гостиной. Вскоре гости начали расходиться, он тоже засобирался. Когда он подошел ко мне, я остался слеп к его протянутой на прощание руке, глух к его пожеланию доброй ночи, пока он не повторил его дважды, и, чтобы от него отделаться, пробормотал в ответ какую-то невнятицу, сопроводив ее мрачным кивком.

      – Что происходит, Маркхем? – прошептал он.

      Я смерил его гневно-презрительным взглядом.

      – Вы злитесь, потому что миссис Грэхем не позволила вам проводить ее до дому? – спросил он с легкой улыбкой, которая едва не вывела меня из себя.

      Но, проглотив все свирепые ответы, я лишь спросил:

      – Вам-то что за дело?

      – Да, в общем-то, никакого, – ответил он с вызывающим спокойствием, – только… – Тут он открыто посмотрел мне в глаза и проговорил необычайно серьезно: – Только позвольте мне вас предупредить, Маркхем, что если вы имеете какие-либо намерения по этой части, то они обречены на провал; и мне горько видеть, как вы лелеете пустые надежды и напрасно тратите силы на бесполезные попытки…

      – Лицемер! – воскликнул я.

      У него перехватило дыхание, взгляд стал бессмысленным, он побелел до кончиков воротничка и удалился, не сказав больше ни слова.

      Я задел его за живое и был этому рад.

      Глава Х. Уговор и ссора

      Когда гости разошлись, я узнал, что гнусная клевета и впрямь передавалась из уст в уста, да еще и в присутствии жертвы. Роза, правда, клялась, что ничему не поверила и никогда не поверит, ей вторила матушка, но, боюсь, без той искренней, непоколебимой убежденности. Судя по всему, мысль об этом постоянно крутилась у нее в голове, и она весь вечер изводила меня своими сетованиями, то и дело восклицая: «Ах ты, Господи! Ну кто бы мог подумать!» – или: «Надо же! То-то мне всегда казалось, что в ней есть что-то странное!» – а потом вдруг заявила: «Вот видишь, как бывает, когда женщина хочет показать, что она не такая, как все». А один раз даже призналась: «Меня с самого начала настораживала ее таинственность. Я так и думала, что добром это не кончится. Да, прискорбный случай, воистину прискорбный!»

      – Помилуйте, матушка, вы же говорили, что не верите этим бредням! – заметил Фергус.

      – Что делать, сынок, дыма без огня не бывает. Вероятно, есть какие-то основания.

      – Основания – в лживости и нечестивости света, – вступил я, – и еще в том, что мистера Лоренса видели пару раз вечером на дороге в Уайлдфелл-Холл. Вот местные кумушки и давай болтать, что он ухаживает за таинственной леди, а заядлые сплетники жадно ухватились