Киномеханика. Вероника Кунгурцева

выпил. Марат понял это по тому, что он, чувствуя опьянение, ужесточил самоконтроль и шел чересчур ровно, как по взлетной полосе. Лора уныло плелась сзади. Марат довольно давно перестал слышать шум подъезжающих и отъезжающих вагончиков фуникулера, очевидно работавшего до определенного времени, – значит, им придется идти наверх пешком, по лестнице. Нельзя было терять ни минуты. Быстро доиграв кон, Марат поднялся. Под густой кроной платана уже так стемнело, что играть стало почти невозможно, – этим он и объяснил свой уход. Но партнеры, горя желанием продолжать игру и не находя для этого серьезных оснований, стали его удерживать под явно издевательским предлогом: дескать, он ел их мидий – пусть заплатит, рубль штука. Напрасно они ждали, что им на потеху он станет убеждать их в несправедливости непомерного требования, но просчитались. Они ожидали, что он станет их увещевать, – и напрасно. Марат скакнул к Барабуле и, оскалившись так яростно, что тот невольно побледнел, выпалил ему в лицо угрозу, бессвязно, но громко проорав о том, как поступают в местах лишения свободы с теми, кто ищет повод уклониться от уплаты проигрыша.

      С тех давних пор, как Марат впервые поддался вспышке ярости – тогда он взорвался непреднамеренно, – надзиратели Учреждения каждый раз неизменно говорили друг другу: «Вот он и показал свое истинное лицо!» Если бы Марат не был так твердо убежден в тщетности пререканий с администрацией, он мог бы ответить, что и на их лицах он наблюдает множество разнообразных гримас, только они добивались своих целей без эффекта сорванной маски, который заключался всего лишь в резкости перехода от боязливого оцепенения к безоглядному возмущению. На их стороне были закон и сила. Так и теперь продувшиеся в карты завсегдатаи пляжа имели пятикратное численное превосходство (девчонка, конечно, в счет не шла; она уже скривила рот и часто моргала ресницами, готовясь разреветься). Конечно, среди отдыхающей публики, направившей свои загорелые стопы прочь от моря, могли найтись охотники накрутить уши участникам группового нападения, но Марат на это не очень рассчитывал. Подростки медлили и в надежде предугадать, какой фортель он еще может выкинуть, без слов обменивались вороватыми вопрошающими взглядами. И, оправдывая их опасения, Марат быстро откинул за голову кулак. Но в тот момент, когда они ловко отскочили в разные стороны, Марат на середине резко оборвал замах и нарочито медленно разжал пальцы, уронив себе за спину подобранный им для вящего устрашения противника увесистый голыш. Тот с глухим стуком брякнулся о землю и прокатился несколько сантиметров, сделав их ловкие отчаянные прыжки бессмысленными и смехотворными.

      Хромая вдогонку за Адиком к лестнице, ведущей в гору, Марат был уверен, что ни один из этих безобидных по большому счету человечков не рискнет искать с ним новой встречи. Но в стае, бессознательно действуя по ее законам, жаля и подогревая друг друга издевками и напоминаниями о перенесенном конфузе, они способны были на повторную атаку. Он полз, как