Левый берег Стикса. Ян Валетов

челюсть от зевоты…

      – Беременным нужен покой.

      – Договорились. В субботу…

      – Что в субботу? – она добралась до уголка его губ.

      – В субботу… – сказал он менее решительно.

      – Мне что, ждать до субботы? Я умру с голода.

      – Опомнись, беременная женщина!

      – А если ты будешь очень осторожен…

      – Ты так думаешь?

      – И очень нежен…

      – Хм.

      – То зачем ты тогда говоришь о субботе?

      – И действительно – зачем?

      Когда они устали заниматься любовью и лежали в постели, влажные от пота, еще с неровным дыханием, все остальные проблемы казались далекими, как экватор. И тогда Диана впервые поняла, что любовь – не только великая радость, но и убежище, которое люди дают друг другу. И, может быть, это самое надежное на свете убежище – тот необитаемый остров, о котором они говорили.

      У Кости не было друзей в обычном понимании этого слова. У Дианы не было подруг. Но приятелей и приятельниц у них было превеликое множество. Диана, правда, по телефону общалась с некоторыми из своих соучениц. В гости приходила Оля Кияшко и все время поддевала Костю в свойственной ей фривольной манере.

      Диана подозревала, что Кияшко вполне могла положить глаз и на ее мужа, просто так, из любопытства, но Оля была сдержанна как никогда и дальше невинных издевок не заходила. Себя она считала крестной матерью их брака и, в общем-то, была недалека от истины.

      О своей личной жизни она отзывалась с иронией – последнее ее увлечение было усатым черноглазым грузином с анекдотическим именем Гиви и проживало в Тбилиси. О своей работе Гиви ничего Кияшко не говорил, но почти каждые выходные прилетал за ней и увозил ее то в Ялту, то в Сочи.

      Диана, которая первое лето за много лет никуда не ездила, поинтересовалась:

      – Ну и как там Сочи? – В ответ на что Оля махнула рукой.

      – Как в анекдоте: «А что, тут и море есть?» У него темперамент, как у африканца. Он меня на руках носит – от постели к постели. Говорит, что у него в Тбилиси дом, а женщины нет. Замуж зовет.

      – А ты?

      – Что я? Он мужик, конечно, ничего. Я его пыталась насмерть затрахать – чуть наоборот не получилось. И ласковый. Но замуж за него я не выйду.

      – Почему?

      – Потому что не люблю.

      – Ты ему об этом говорила?

      – Да, говорила дураку. А он: «Гиви нельзя не любить!» Привез перстень – обручиться хотел. Я не взяла – он плакать. На усах слезы… Анекдот!

      – Стерва ты, Кияшко! Он к тебе со всем сердцем…

      – У него сердце в штанах! – отрезала прямая, как портновский метр, Кияшко. – Мне свобода дороже. Он меня в своем Тбилиси запрет в клетку. У них там и из дому одна не выйдешь.

      – Между прочим, – вмешался Костя из кухни, – Тбилиси – очень даже европейский город.

      – А ты не подслушивай бабий треп, – возмутилась Кияшко. – Тебе рано еще такие вещи слушать. Охмурил свою королеву, а меня – в Тбилиси. Ты лучше меня со своим замом познакомь.

      – Так он женат.

      – И лысый, – добавила Диана. – И противный, как теплое пиво.