Левый берег Стикса. Ян Валетов

быть раскованным и неофициальным. – Комсомол не против интимности, но коллектив должен знать, что скрывается за этим полубуржуазным понятием. У нас нет секретов от коллектива.

      «Ну сейчас она ему врежет, – подумала Диана, – врежет на полную катушку. Мало не будет. Только перья полетят. И правильно!»

      Кияшко обладала редким качеством – она не смущалась ни при каких обстоятельствах. Когда во время работы в колхозе рухнула стенка деревянной душевой, и вся женская часть группы бестолково металась по развалинам в поисках полотенец, визжа и прикрывая ладонями разные части тела, Кияшко, осознав, что рук всего две, а того, что нужно прикрывать, по общему разумению, больше, вышла вперед, уперла руки в бока и, покрыв покатывающихся от смеха однокурсников пятиэтажным матом, в течение минуты сделала так, что стенку вручную установили на место и держали до тех пор, пока все необходимое не было надето.

      Но, к удивлению Дианы, на этот раз Кияшко в бой не ринулась. В схватке между шекспировской Катариной Строптивой и Ханумой победила Ханума. Изобразив лицом и по возможности остальными частями тела максимум покорности победителю, Олечка включила «задний ход».

      – Ладно, тогда об интимном позже! Сам нарвался! – сказала она с многообещающими интонациями. – А сейчас я хочу тебе представить свою подругу – Диану Никитскую. Незнакомы?

      – Нет, – Костя подал Диане руку. Ладонь у него была теплая и сухая. – Краснов. Костя.

      – Диана, – ответила она.

      – Она у нас, – продолжила Оля, – комсомолка, отличница, но не спортсменка…

      – Поправимо, – отозвался Костя.

      – Не замужем, бездетна, – Кияшко было уже не остановить, – в порочащих связях не замечена, в непорочных, как ни странно, тоже.

      Диана почувствовала, что краснеет. Эти двое пикировались, совершенно не обращая внимания на ее присутствие.

      – И все-таки чуточку об интимном, – не удержавшись, с издевкой продолжала Кияшко. – У многих комсомольцев возникает вполне законный вопрос. Как лидер столь многочисленной организации до сих пор не создал основной ячейки советского общества? И не является ли его отказ от создания подобной ячейки…

      Глаза у Дианы в прямом смысле полезли на лоб: «Что она плетет? Какая ячейка?»

      – Оля! – выдохнула она.

      – …признаком внутренней распущенности лидера, его буржуазных склонностей? Или, может быть, интересы лидера лежат в совсем чуждой каждому советскому человеку области?

      С каждым Олиным словом брови Кости ползли вверх, а уголки рта – в разные стороны. А Диана чувствовала, что погасни сейчас в зале свет, то ее щеки и уши засветятся в темноте ярче, чем аварийные лампы.

      – Я, пожалуй, пойду, – несмело сказала она. «Совсем с ума сошла, Кияшко? Сводня сумасшедшая!»

      – Вы уж тут без меня…

      Но вырваться от Оли, когда она занялась любимой работой, было делом безнадежным, как в прямом, так и в переносном смысле. Диана попробовала освободить руку от ее хватки как можно более незаметно для окружающих, но из этого ничего не