Чжуанцзы. Чжуан-цзы

обрела его и не бывает неточной. Солнце и Луна обрели его и с древности не знают отдыха. Каньпэй обрел его и взошел на Куньлунь. Фэн И обрел его и отправился по великому потоку. Хуан-ди обрел его и вознесся на облака. Чжуан-сюй обрел его и поселился в Темном дворце. Юй Цян обрел его и поселился на Полярной звезде. Си-ванму обрела его и воссела на горе Шаогуан. Фу Юэ вознесся к востоку от Млечного Пути и, оседлав Стрельца и Скорпиона, утвердился на звездах…»

      В «Чжуанцзы» есть два фрагмента, наиболее красноречиво выражающие взгляды мудреца на проблему «жизнь – смерть». Это пассаж в главе 2 и знаменитый диалог с черепом в главе 18. В первом случае Чжуанцзы говорит, что ввиду того, что мы не знаем природы смерти, мы не можем утверждать, что после смерти мы не будем сожалеть, что держались за жизнь. Более того, он даже допускает, что смерть переводит людей в некий родной им мир, утерянный ими при рождении: «…Как нам знать, не будет ли чувство умершего подобно чувству человека, в детстве потерявшего свой дом, а теперь наконец-то нашедшего дорогу обратно?..»

      В главе 18 даосский мудрец идет еще дальше и устами черепа давно скончавшегося человека на предложение воскресить его отвечает, что не променяет суету и мелочность жизни на блаженство единения со всем сущим, обретаемое в смерти, блаженство, которое превосходит наслаждения земных владык и царей. Впрочем, подобные идеи оказались слишком экстравагантными для китайской культуры и не нашли своего развития даже в рамках даосской традиции, которая или однозначно становилась на позиции жизнеутверждения и предавалась поискам бессмертия, или соглашалась с учением о жизни и смерти как фазах перемен и трансформаций единого сущего.

      Вот как через двести лет после Чжуанцзы ту же мысль поэтически выразил великий одописец Цзя И (240–170 до н. э.) в своей поэме «Птица смерти»:

      …Бесконечно Великий Гончар

      мириады вещей созидает.

      Не познать размышлением Небо,

      Дао-Путь не постигнуть рассудком,

      И мгновение смерти своей разве кто-нибудь знает?

      Можно Небо и Землю

      с пылающим горном сравнить.

      Превращения и перемены свершают работу,

      Уголь – силы инь-ян,

      все на свете – кипящая медь.

      То погаснет, то вновь разгорится огонь,

      переплавкам вселенским нет счета,

      Не найти постоянства ни в чем.

      Мириады метаморфоз,

      сотни, тысячи превращений,

      Нет предела-конца непрестанному круговороту.

      Человек появляется в мире невольно —

      к чему так цепляться за жизнь?

      После смерти изменится,

      Станет чем-то иным,

      горем можно ли это назвать?..

      Текст «Чжуанцзы» многократно переводился на европейские языки (в том числе дважды – Л. Позднеевой и В. Малявиным – на русский). К нему обращались многие представители европейской культуры ХХ века – например, Герман Гессе в знаменитом романе «Игра в бисер». Предлагаемый читателю