Лимб. Анафемные души. Елена Филон

детские туфельки цвета морской волны и недовольно поджимает губы. Её светлые волосы убраны назад и слегка приподняты на затылке, лицо кажется серьёзным и безупречным, с правильными тонкими чертами и выразительным макияжем.

      – Мне сегодня пять лет, – улыбаюсь я маме. – И я разрешаю папе в последний раз подержать меня на руках. Уже завтра я стану слишком взрослой.

      – И тяжёлой, – смеётся папа.

      Мама тяжело выдыхает:

      – Ну ладно. Нам пора. Машину сейчас подадут.

      Отец берет меня под живот, и я, раскидывая руки в стороны, самолётиком лечу к двери и звонко смеюсь.

      – Виктор, прекрати! Ты испортишь ей причёску! – мама шагает следом и качает головой. – Виктор, у неё ещё фотосессия сегодня!

      – Мы с папой летаем, мам! – смеюсь от восторга. – Давай летать с нами!

      – Люди не летают, – вздыхает мама, открывая перед нами дверь.

      – А мы представим, что стали ангелами, – улыбаясь, смотрю на неё. – Ангелы ведь летают, мам?

      – Ангелов тоже не существует, – снова вздыхает мама, указывая рукой на выход.

      – А демоны? Они летают? Мы можем претвориться ими.

      Мама хмурится и сморит на папу:

      – Откуда она этого набралась? Ерунду всякую перед сном ей читаешь?

      – Полетели, пап! – не даю отцу ответить, и он вылетает со мной на улицу. – Мама не умеет летать!

      За нашими спинами хлопает дверь, и новая вспышка белого света поглощает пространство. Что-то мокрое и холодное, толкающее меня в щеку, возвращает разум в реальность, и я не без труда поднимаю тяжёлые веки.

      Морда Лори нависает над моим лицом и от неожиданности изо рта вырывается тихий писк.

      – Чёрт, – приглушённо ругаюсь, пытаясь оттолкнуть от себя волчицу, но та начинает скалиться, так что приходится послушно замереть и продолжить позволять ей дышать мне в лицо.

      Голова раскалывается, как будто бы меня снова по ней чем-то хорошенько огрели, а мысли в ней не дают покоя. Неужели я только что познакомилась с матерью и отцом?.. Неужели… это были мои детские воспоминания? И неужели я увидела их благодаря самому большому психопату в Лимбе?

      Где он, кстати?

      Лори, наконец, соизволят отодвинуть свою тушу в сторону, и яркое полуденное солнце на мгновение ослепляет. Сажусь и только сейчас понимаю, что на запястьях больше нет верёвки, а наша компания больше не состоит из прокажённой, психа-проводника и чёрной волчицы… Потому что сижу я на песке в том же секторе, где почему-то отключилась, а прямо передо мной в метрах пяти идёт оживлённый разговор Рэйвена и группы… путников?!

      А этим что понадобилось? Десять – не меньше, – грязных неотёсанных мужиков вооружённых до зубов и буквально каждый стреляет в мою сторону глазами. А Рэйвен, как ни в чём не бывало, стоит рядышком, упирает руки в бока и с потрясающим безразличием на лице выслушивает их главного.

      – Я же сказал: она не продаётся, – скучающим тоном произносит Рэйвен и кажется, будто вот-вот зевнёт.

      – У всего есть своя цена, приятель, – скалится путник: крупный