Лимб. Анафемные души. Елена Филон

пламени от настенных керосиновых ламп. – Прокажённой? Анафемой?

      Вздрагиваю от этого слова и невольно сжимаю под столом кулаками, в то время когда перед глазами проплывают воспоминания из заброшенного сектора: лицо Рэйвена, его голос, его слова…

      Смешок Мори выводит из ступора.

      – Ты не можешь быть Анафемой, Катари, – улыбается.

      – И почему же?

      Древняя щурит глаза:

      – По-твоему, кто такие анафемы?

      – А ничего, что ты так просто зовёшь их по имени? – озадачиваюсь я, и Мори плавно разводит руками:

      – Анафемы не посещают мирные сектора. Слишком опасно. Так что, Катари, знаешь, что представляют из себя сущности, которых все так боятся? В последние годы их становится всё больше и больше к моему огорчению…

      – Я пришла к тебе по другому вопросу.

      – Нет. Ты пришла ко мне именно по этому вопросу.

      Вздыхаю, откидываюсь на спинку стула и нехотя произношу:

      – Анафема – это Осколок чьей-то души. По крайней мере, так говорили древние из Подземного города.

      – Верно, – удовлетворённо кивает Мори. – Анафемы – Осколки душ заблудших, которые по определённым причинам были раздвоены при переходе из мира живых в мир мёртвых. Из-за нецелостности духовной сущности такой заблудший обретает… некие дефекты, которые в Лимбе именовали проклятием, а самих заблудших – прокажёнными. Самих же Осколков, не получивших материальное тело, а ставших сгустком энергии, прозвали Анафемами. Теперь ты понимаешь разницу, Катари?

      Хмуро гляжу в красивое лицо заблудшей и соображаю:

      – То есть Анафемы – это некие сгустки энергии, а заблудшие становятся прокажёнными, потому что лишаются этих «сгустков» при переходе?

      – Верно. Однако раньше обе части одной сущности именовали анафемами, и только лишь когда заблудшие уверовали в то, что их нельзя называть по имени, основную часть души, то есть ту, у которой осталось материальное тело, прозвали прокажённой. Сгустки энергии, Осколки… остались анафемами. Не многие сейчас пользуются этим названием.

      Я отвожу взгляд и всё ещё пытаюсь соображать, зачем Мори вообще всё это мне рассказывает, потому что…

      – Но древние из Подземного города уверяли, что моя душа цельная.

      – И это так, – с мягкой улыбкой кивает Мори. – Твоя душа не была расколота при переходе, Катари, поэтому ты не можешь быть той, кем себя считаешь. Я вижу тебя. И ничего подобного с твоей душой не происходило.

      «Вот интересно. Тогда с какого перепуга сам Рэйвен назвал меня анафемой?.. Если это конечно вообще происходило на самом деле…»

      – А как же змеиное проклятие? – мрачно усмехаюсь.

      – Твоё проклятие – нечто иное.

      – Что? Наказание за самоубийство? – без запинки выпаливаю, но Мори даже бровью не ведёт. – Древние из Подземного города, как один заверяли, что причина не в этом.

      Мори долго и пристально смотрит мне в лицо, даже не моргая, а затем спокойно отвечает:

      – Они правы. Души самоубийц не могут расколоться надвое, только если их душа не какое-нибудь