Колледж Некромагии. Самый плохой студент. Галина Львовна Романова

мэтр, – Янош Долин не блистал отличными оценками, но не спорить не мог, – ведь высвобождение накопившейся энергии названо спонтанным именно потому, что невозможно предугадать, когда произойдет выброс…

      – Однако, можно попытаться установить зависимость между начальным количеством жизненной энергии и скоростью выброса, – уточнил преподаватель. – В каких случаях тело хоронят с максимумом возможной жизненной энергии?

      – В случае внезапной насильственной смерти молодого, физически здорового человека, жившего, так сказать, полной жизнью или имевшего сильную привязанность к кому-то из оставшихся в живых, – отбарабанил Оливер. – Минимальный уровень жизненной энергии встречается у стариков или тех, кто много лет страдал каким-нибудь тяжелым недугом и скончался от этой болезни.

      – Кроме того, максимальный уровень жизненной энергии мы встречаем у самоубийц, решившихся на этот шаг в состоянии аффекта, а также у женщин, умерших при родах или вскоре после оных. Минимальным уровнем жизненной энергии также обладают и новорожденные младенцы, особенно родившиеся раньше срока, – уточнил мэтр Сибелиус. – Естественно, что при разложении тела жизненная энергия начинает высвобождаться и, достигнув критической массы, высвобождается. Или рассеивается в эфире, если ее уровень изначально был ниже пороговой отметки… Итак, сейчас мы немного потревожим эту могилу, чтобы определить, каков изначально был уровень жизненной энергии покойника и, заодно, может быть, узнаем кое-что новое и интересное об этом человеке. Приступим!

      Студенты под руководством наставника занялись подготовкой к обряду. Очертили защитный круг, заготовили свечи, обозначили двойной ряд символов, занимая свои места.

      – Будьте предельно осторожны, – наставлял их мэтр Сибелиус. – Не дайте эктоплазме* вырваться из кольца! И прошу вас – сосредоточьтесь! Иначе…

      (*Эктоплазма – здесь, жизненная энергия.)

      В это время и подоспел Рихард.

      Еще подкрадываясь к одногруппникам, он слышал обрывки разговора и примерно представлял себе, что сейчас будет происходить. И тоже примерно понимал, что надо сделать, чтобы незаметно присоединиться к остальным так, чтобы мэтр не заметил его отсутствия.

      Пользуясь ночной темнотой, он подкрался к Оливеру со спины и тихонько тронул приятеля за локоть:

      – Привет!

      Тот едва не подпрыгнул на месте с отчаянным воплем, но обернулся и затолкал крик обратно:

      – Р-Рихард? Т-ты?

      – Я, а кто же еще!

      – Но п-почему ты в таком виде? Где твоя одежда?

      Рихард щеголял в светлых женских панталонах, подвернутой и завязанной узлом на боку длинной ночной рубашке и поверх всего – кафтан, в котором могло поместиться трое таких, как он. И при этом босиком.

      – Долго рассказывать, – он отмахнулся, не желая вспоминать, как, морщась и ежась от ветра, стаскивал мокрую, неприятно льнущую к телу одежду, как сворачивал