Время. Максим Сергеевич Евсеев

костюме и резиновых сапогах, с очень строгим выражением лица. Поскольку пол под Максимом проваливаться не собирался, то надо было что-то отвечать, а в голову, как на зло, ничего не приходило. В таких случаях, оставалось молчать и упрямо смотреть под ноги – это уж он делать умел, как никто другой. В конце концов, взрослые лучше знают, что положено говорить в таких случаях и помощи Максима им явно не требуется. Крика вот только он не любил, но кричать начальник лагеря, вроде бы не собирался.

      – Сдается мне, что ты намерен молчать, как партизан. И это, как я понимаю, твоя принципиальная позиция.

      Сказал он, стаскивая резиновые сапоги в прихожей.

      – В таком случае, почему бы тебе для начала, не снять свои сандалии. Как тебе такая идея? Я не люблю, когда в помещении ходят в уличной обуви.

      И пока Максим торопливо разувался, лысый старик подошёл к шкафу и осмотрел богатство, стоящее на полках.

      – Я ничего руками не трогал. – торопливо проговорил Максим. – Я только посмотрел.

      – Знаю, что не трогал. Но тебе наверное хотелось. Можешь снять с полки любой, какой тебе больше нравится.

      Что-то странное было в этом лысом старике. Несмотря на строгое и даже нахмуренное выражение лица, он не внушал страха, но и понравится, как некоторые взрослые, не пытался. Вот уважение и интерес он, вне всякого сомнения, вызывал. Максим молчал не от того, что ему нечего было сказать – ему вдруг показалось, что говорить не имеет смысла, потому что начальник и так все знает. Максиму впервые в жизни захотелось слушать и было ужасно любопытно, всё что этот высокий человек мог ему сказать.

      – Так ты хочешь подержать в руках, какой-нибудь из этих хронометров? Не бойся, я разрешаю.

      Он отошёл в сторону, освобождая место перед шкафом с механизмами, чтобы Максиму было удобнее выбирать.

      – Какой тебе больше нравится?

      Начальник лагеря снял с полки коробочку из потемневшего метала внутри которой быстро крутились шестерёнки.

      – Посмотри, видишь якорь и две буквы G и B? Этот механизм знаменитого часового мастера Густава Беккера. Им больше ста лет, а они всё ещё исправно ходят. Или вот эти… – Он показал на другие часы. – Этот пренадлежит знаменитому Павлу Буре.

      Максим взял механизм в руки и завороженно смотрел, как крутятся в нём шестерёнки.

      – Нравится?

      – А почему они все без стрелок?

      – Я коллекционирую только механизмы – меня интересуют только они. С тех пор, как жрецы древней мессопотамии догадались разделить сутки на двадцать четыре части, циферблат стал лишь отображением этой прекрасной догадки. И не важно, является ли циферблат частью солнечных, водяных или огненных часов, он развивался в основном, как произведение искусства. Мне же интересны попытки человечества двигаться вровень со временем с помощью придуманных им решений в области механники и физики.

      – Огненные часы? – выдохнул поражённый Максим.

      Он представил себе циферблат на