Письма к императору Александру III, 1881–1894. В.П. Мещерский

ограбленных дошли до М[инистерст]ва юстиции. Его переводят в другую губернию. В Москве был один судебный следователь; он брал с живого и с мертвого; это было несколько лет назад, когда прокурором был нынешний попечитель Московского учебного округа гр. [П. А.] Капнист. Молва в то время громко говорила, что судебный следователь брал и для себя и для своего принципала Капниста. Во всяком случае, что Капнист прикрывал своею властью безответственность судебного следователя, это все знали в Москве. Наконец дело доходит до скандала; следователь попадается; начинается следствие… Что же делает Министерство юстиции? Нечто невероятное; оно переводит или, вернее, переносит следствие в другой округ, чтобы там дать ему без огласки замереть… Почему? – спрашивали любопытные. А потому, отвечала молва, что при следствии обнаружилась прикосновенность Капниста, а Капнисту дают без шуму улизнуть из судебного ведомства и устраивают ему местечко попечителя учебного округа. А что это вероятно, тому подтверждением может служить эпизод того же Капниста с знаменитым [Ю. С.] Нечаевым-Мальцовым уже теперь. Нечаев подал Капнисту прошение, в котором для своего ремесленного училища просит исходатайствовать права такие-то. Капнист с сочувствием отзывается на просьбу Нечаева, но не далее как на другой день просит у него взаймы 25 тысяч рублей, которые разумеется Нечаев ему не дает.

Среда 23 октября

      Увы, не весело на душе, когда дотрагиваешься до какого-либо мира или вопроса, где запахнет веянием того времени, где все жило во имя измены Самодержавию. О, как велика еще и живуча эта вредная и губительная сила. Нет ведомства, где бы она не имела свое гнездо и своих фанатиков. Каются ли в заблуждениях прошлого эти люди теперь? О нет! Они упорно, последовательно, умно и настойчиво ведут свое дело, и добиваются самого ужасного: заставляют к себе привыкать, заставляют себя признавать нужными… Бунге без [Е. Е.] Картавцева, [Ю. Г.] Жуковского и К^ии теперь жить не может. [И. А.] Шестаков без [Н. М.] Чихачева немыслим, Чихачев немыслим без [В. А.] Обручева, а Обручев кто такое? Страшно вспомнить. Писал я сегодня статью о новых питейных правилах, имеющих быть примененными 1 января[245]. И для этого внимательно познакомился с этими правилами. Боже мой, в каком нехорошем духовном мире писались эти правила, сколько в них ловко маскированного злого умысла. Сколько обмана допустил Бунге ввести в эти правила. Обман сразу бросается в глаза. Говорят, что эти правила изданы с целью ослабить пьянство! Нет, увы, наоборот, в этих правилах умно, очень умно и искусно концентрировано все, что только может усилить пьянство, а с другой стороны все то, что может помешать чьим-либо усилиям противодействовать усилению пьянства!

      Грустно, невыразимо грустно! Но что же делать, говорят мне, надо извлекать доход, надо помнить, что питейный акциз это один из главных доходов государства!

      Нет, никогда с этим не соглашусь. Благодати Божией не может быть над государством, коего главный источник дохода – кабачная водка!

      Тут

245

Речь идет о Правилах о раздробительной продаже напитков (Полное собрание законов. Собр. 3. Т. 5. 1885. № 2946. 14 мая). Их главным содержанием было не ограничение питейной торговли, а ее упорядочение для облегчения сбора патентов, а также переход от торговли на вынос к торговле «распивочно» – в помещениях трактиров, постоялых дворов и т. д. Важным нововведением было предоставление сельским обществам права запрещать виноторговлю. Подробнее см.: Богданов С. В. Государство в борьбе за трезвое общество в начале 1880-х – начале 1890-х годов // Вестник Тверского государственного университета. 2008. № 19. История. С. 56–73.