Мегрэ и человек на скамейке. Жорж Сименон

над головой, мужчины переглянулись и подумали об одном и том же: наверняка она переодевается в черное платье и, возможно, причесывается. Когда она спустилась, они снова обменялись взглядами: да, угадали. Она была в трауре и источала запах одеколона.

      – Я должна погасить свет и выключить счетчик. Будьте добры, подождите меня на улице.

      Она поколебалась, прежде чем сесть в маленькую машину, словно боялась, что не поместится. В соседнем доме кто-то наблюдал за ними из окна.

      – Моя сестра живет через две улицы отсюда. Нужно только повернуть направо, а потом налево.

      Можно было подумать, что их дома – близнецы, так они были похожи. Отличались только цветом стеклянных окошек на входной двери. Здесь они были оранжевые.

      – Я сейчас.

      Но задержалась там почти на четверть часа. Когда она вернулась, с ней была женщина, похожая на нее как две капли воды и тоже одетая в траур.

      – Моя сестра поедет с нами. Я подумала, что мы можем потесниться. А ее муж подождет Монику. У него выходной сегодня. Он служит контролером на железной дороге.

      Мегрэ сел рядом с водителем. Обе женщины устроились сзади, оставив совсем немного места для инспектора Сантони. Время от времени они перешептывались о чем-то очень личном.

      Когда приехали в Институт судебной медицины возле моста Аустерлиц, тело Луи Туре, еще в одежде, согласно инструкции Мегрэ, было временно положено на секционный стол. Мегрэ открыл лицо покойника, неотрывно наблюдая за обеими женщинами, которых впервые увидел вместе при ярком свете. В темноте на улице он принял их за близнецов.

      Сейчас он видел, что сестра моложе на три-четыре года, и ее силуэт пока еще сохранял мягкость очертаний.

      – Вы его узнаете?

      Мадам Туре сжимала в руках платок, но не плакала. Сестра поддерживала ее под руку, словно пытаясь ободрить.

      – Да, это Луи. Мой бедный Луи… Сегодня, когда мы расстались, он не думал… – И неожиданно спросила: – Можно ему закрыть глаза?

      – Да, теперь можно.

      Она посмотрела на сестру, казалось, они не знают, кто из них это сделает. Решилась жена, прошептав, не без некоторой торжественности:

      – Бедный Луи…

      Но тут она заметила ботинки, торчащие из-под простыни, которой прикрыли тело, и нахмурилась.

      – А это что еще такое?

      Мегрэ не сразу понял.

      – Кто надел на него эти туфли?

      – Они были у него на ногах, когда его обнаружили.

      – Это невозможно. Луи никогда не носил желтых ботинок, во всяком случае, с двадцати шести лет, с тех пор, как мы поженились. Он знал, что я бы не допустила. Ты видишь, Жанна?

      Жанна утвердительно кивнула.

      – Тогда не могли бы вы проверить и подтвердить, что на нем – его одежда? Насчет его личности у вас ведь нет сомнений?

      – Это точно он. Но туфли чужие. Я сама чищу их каждый день. Уж наверное, я их знаю. Сегодня утром он надел черные, с двойной стелькой; он их носит на работу.

      Мегрэ полностью откинул простыню.

      – Это его пальто?

      – Да.

      – А костюм?

      – И костюм его, а вот галстук нет. Он ни за что не надел бы такой кричащий галстук. Почти красный!

      – Ваш муж вел