Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков

«Ва-банк», пелось о том, что надо взять Манхэттен, ну а потом Берлин.

      – Люблю этих ребят, – проговорил Борис Юрьевич, постукивая в такт пальцами по баранке.

      – А я нет, – ответил Вася.

      Борис Юрьевич навел на него темные стекла очков, в которых вспыхивали солнечные искорки.

      – Дело вкуса.

      Вася хотел разразиться целой речью по поводу этой группы и этой песни, но сдержался, подумав, что лучше промолчать, не влезать в идеологические споры, а то как бы это не навредило всему предприятию.

      В город они въезжали под коротким веселым апрельским дождем. «Дворники» смахивали капли. Дождь стучал по капоту, крыше. Борис Юрьевич сказал, что разумнее всего будет высадить Васю на рынке, где много павильонов и с лодками и с продуктами, одеждой. А тем временем он раскидает мясо, завернет еще в одну контору и через час подъедет за Васей. Так и поступили.

      Вася пошел к павильонам в своем зимнем драповом полупальто с цигейковым воротником, в большой вязаной шапке, с рюкзаком на плече, обругивая себя, что не надел брезентовую куртку. Но она была ужасно изгваздана.

      – Хы, а теперь потей, дерьмо, зараза… – бормотал он и хотя бы шапку стащил с потной головы и сунул в карман. Но большая шапка торчала из кармана, почти вываливаясь. Пришлось переложить ее в рюкзак. На Васю насмешливо глядели какие-то черноволосые смуглые мужики, покуривающие у павильона с мягкой мебелью.

      – Э, что ищешь? Валенки? – спросил один из них.

      И остальные заулыбались. Вася посмотрел на него и ответил, что ему нужна лодка.

      – А, ледокол? – спросил этот смуглый мужчина с тонкими усиками, попыхивая сигаретой, сверкая золотым перстнем в луче снова выглянувшего апрельского чудесного солнца. – На рыбалку в Ледовитый океан собрался?

      Остальные смеялись.

      Вася нахмурил белесые брови, глядя на них исподлобья.

      – Правильно. Готовь телегу зимой, а ледокол летом. Так у вас, русских, говорится?

      – А ледоруб в любое время года, – сказал Вася, внезапно вспомнив одно историческое убийство, которое вовсе не одобрял, как всякое убийство, а тем более политическое, но жизнь такова, что приходится попадать ей в тон.

      И он попал. Все усачи и безусые оценили черный юмор и рассмеялись, зацокали языками.

      – Ну тогда тебе туда, – сказал другой, пожилой смуглец с пышными и как будто пересыпанными солью и перцем усами, указывая направление.

      Вскоре Вася дошагал до охотничьего павильона, пытливо взглядывая сквозь стекло и стараясь определить, не очередной ли усач там торгует. Ему хотелось обойтись без юмора при покупке лодки, черного ли или какого другого.

      Продавцом там работал сонный вялый молодой мужик с туманными серыми глазами. Вася приободрился и сказал, что ему нужна лодка. Хорошей грузоподъемности, с веслами, недорогая.

      – Да?.. – еле слышно спросил продавец. – И что?..

      – Вот, хочу купить, – сказал Вася.

      – За сколько?

      – Ну… А за сколько есть?

      Продавец меланхолично вздохнул и ответил, что есть и за четыре тыщи и за двадцать четыре.