Зашитые бриллианты. Жанна Светлова

сейчас милицию приведу, и ты отсюда улетишь белым соколом.

      Это обещание явно смутило уборщицу, и она, как по волшебству, стала понимать и даже говорить по-русски.

      – Пальто она мне свое старое продала за тысячу рублей. Если хочешь, давай деньги, тысячу рублей. А я верну ваше пальто.

      – Не ври, – сказала баба Ира. – Я видела, сколько ты ей отдала.

      – Тысячу, – стояла на своем женщина. – Хочешь, плати. Нет – иди домой и с дочкой разбирайся.

      – У меня с собой только пятьсот, – доставая кошелек из кармана халата, сказала Ирина Акимовна. – Давай меняться, – уже почти миролюбиво предложила она.

      – Отдашь еще шаль свою, – был ответ.

      – Ну, давай неси, грабь старуху! – согласилась баба Ира, про себя обругав эту сволочную чукчу.

      Обмен произошел быстро, и Ирина Акимовна, кляня себя за глупость, потащила пакет обратно. Она еле слышно прокралась в свою комнату и прислушалась. Соседка, видно, уже спала. В квартире стояла тишина. Ирина Акимовна вытащила из пакета пальто, глянула мельком и села на табурет.

      «Неужто, – думала она, – у Клавдии совсем нет денег и лекарства купить не на что? Вот ведь вертихвостка! Тратит деньги, куда не попадя, о черном дне не думает. А должна бы! Ведь не молодая уже! О, Господи! – перекрестилась старуха, – даруй рабе Клавдии здоровья и ума в придачу!

      Однако что ж мне теперь с этой тряпкой делать, – глядя на пальто, размышляла Ирина Акимовна. – Отнести вампирихе Люське? – вспомнила она процентщицу, когда-то давшую им с теткой деньги на племянника. – Эта гадина тогда чуть живьем шкуру с нас не содрала!

      Но пальто, вроде, справное. Попрошу у нее две тысячи за него. Скорее всего, не даст. Но начинать надо с серьезной суммы. Воротник-то лиса, стало быть, и три можно запросить, – злорадно усмехаясь, подумала Ирина Акимовна. – Буду торговаться. Лекарства Клавдии куплю и на кухню пару табуреток, – размечталась она. Ну да ладно! Утро вечера мудренее», – и она стала готовиться ко сну.

      Засветло пожилая женщина прошмыгнула мимо комнаты Клавдии и тихо вышла из дома.

      – Только бы эта жмотяга еще работала, – заклинала баба Ира. Ей даже нехорошо стало при мысли, что ненавидимая ею Люська ушла на пенсию или, к примеру, умерла. – Пусть поживет пока, – шептала она.

      Люська, обрюзгшая, старая, но такая же мерзкая встретила ее слащавой улыбкой:

      – Неужто, Ирина, племянничек опять какой-то финт выкинул? – спросила она

      Ирина Акимовна, игнорируя вопрос, выложила перед скрягой свой товар, не говоря ни слова. Люська схватила лупу, пальто и ушла в другую комнату. Ирина Акимовна селя и стала ждать своей горькой участи.

      Люська за стеной громко ахнула и опрокинула что-то из мебели.

      «Вот зверюга, – подумала баба Ира, – готовится. Сейчас будет с меня последнюю шкуру сдирать». Но Люська не показывалась, а спросила из-за стены:

      – Где же ты такую хорошую вещь купила?

      Эти слова вселили надежду в Ирину Акимовну, и она ответила:

      – Купила