Ходили мы походами (сборник). Селим Ялкут

весь?

      – Этого не сказала. И еще. Петя вышел.

      Секретарша застыла над сумкой. – Когда?

      – Сказала только: Петя вышел.

      – Это я слышала, – нервно отвечала секретарша. – Есть кто-то у Моргулиса?

      – Тот, что вчера. В белых брючках. И еще какой-то, узбек с виду.

      Наташа кивнула.

      – Кто такие? – Безразлично поинтересовался Аркадий. Он честно выполнил поручение, передал информацию, и сам рассчитывал на ответ.

      – Шпильман? Адвокат. Старается для Моргулиса.

      – А второй?

      – Из посольства, по-моему.

      – Ясно, – Аркадий был человек не хитрый и умилялся, когда удавалось высветить тайные ниточки человеческих отношений. Подумал – это они для Мэры стараются.

      Секретарша готовила бутерброды. Хлеб, масло, огурцы, ветчину, сыр, майонез. Ловко настрогала, разложила по тарелкам. Чайник засвистел, кофе заварила. Как раз Моргулис выглянул. – Как у тебя там?

      Наташа отнесла поднос, вернулась. Приготовила Аркадию, разложила почти также тщательно (вот в чем проявляется женский характер), и сама подала за столик. – Поешь. – Аркадий был покорен. Себе налила кофе и сидела, задумчивая. Закурила, рассматривала сквозь дым стены приемной.

      – Кайфуете? – Высунулся Моргулис. – Завари еще кофейник.

      Было сделано. Заодно и Аркадию досталось.

      – Давно работаете? – Спросил Аркадий.

      – Здесь? Три месяца.

      – А вообще в Германии?

      – Уже забыла. Год, два. – Наташа отвечала задумчиво, вроде сама себе, подперев ладонью щеку. Этот бабий жест, известный у нас по деревенским посиделкам, получил мировую известность. То-то Роден, Леже, Дали – все жаловали русских красавиц, а у французов, испанцев вкус тонкий, еще и художественный. И Наташа эта вполне годилась. Аркадий, как известно, по-дилетантски занимался лепкой, мог оценить.

      Между тем, кукушка напомнила – десять, затем добавила еще половину, а Аркадий, если не считать помощи секретарше, сидел без дела. Тратил время. Для самолюбия это было испытанием. Но он смирял себя. Наконец, объявился хозяин с подобревшими гостями. Шпильман попрощался с Аркадием, как с давним знакомым, а по Наташиной голове даже рукой умудрился провести, как бы невзначай. Видно, из той породы, что не упустит случая коснуться женщины. Без всяких намерений. Или есть? Язычество какое-то. Так подумалось Аркадию.

      Моргулис проводил гостей до двери и дальше, не поленился, видно, дождался внизу, пока усядутся в машину. Аркадий окончательно уверился, конечно, для Мэры старается, скорей бы была здесь. Во рту У. еще ощущал вкус замечательного бутерброда и кофе. Пора заканчивать с проклятым супом, а питаться разнообразно и вкусно.

      Моргулис прошел к себе, и тут же объявился вчерашний старичок немец. За ночь еще порозовел и сейчас, как светился. Только в выцветших глазках стыло стариковское жалостливое выражение. Ясно, куда ему было тягаться с Аркашиным напором. Но тут он был свой. Немчура. Гутен морген. Ладно, поглядим. Поздоровались, уселся рядом с У.