Два в одном. Оплошности судьбы. Владимир Сухинин

неисповедимы. Значит, он увидел что-то доброе в этом юноше и послал ему вразумление, отвращая того от богомерзкой магии.

      – Так уж и богомерзкой? – усмехнулся конт. – Вы-то не пошли упокаивать мертвеца.

      – Мы печемся о душах, милорд, а не о плотском. Спасаем грешников и заблудших. Наш труд более важен.

      – Знаю, как вы печетесь, – проворчал конт, – травницу сожгли в деревне. Теперь крестьяне лекарю платят, а мне налоги уменьшились.

      – Вы сами знаете, милорд, что мы стоим на страже духовной чистоты. У травницы не было магического образования. Откуда она могла черпать знания? Я вам уже говорил: от искусителя, врага нашего, который сеет соблазны и ловит в свои сети неосторожных. Лучше десять невинных сжечь, чем одного колдуна пропустить.

      Конт поморщился, но спорить не стал.

      – Отнесите мага в его покои и позовите моего лекаря к нему. – Он развернулся и зашагал прочь, но Артем успел услышать, как конт проговорил: – Надо же, с мертвяком сошелся врукопашную.

      Комната, куда поместили Артема, была на первом этаже башни. Обстановка скудная, если не сказать нищенская. Кровать, застланная серой простыней, под ней соломенный тюфяк. Чтобы укрыться – какая-то облезлая шкура. Глиняный горшок под кроватью и лавка. Его осторожно положили на кровать, и она заскрипела под ним. Зашла девочка-замарашка в грязном платье и с босыми ногами. Подол платья подоткнут за пояс, открывая худые ножки, искривленные недостатком кальция, и унесла горшок. Все это Артем подмечал, не задумываясь, накапливая информацию. Кто как себя ведет, как говорит. Даже как ходит. Здесь была строгая вертикаль власти, и нарушить ее порядок значило совершить преступление.

      Он хорошо знал культуру Средневековья Земли и пытался сравнивать, находя схожие моменты. Но все равно информации было катастрофически мало. Мешало думать то, что постель кишела блохами. Прыгучие твари, видно, изголодались и набросились на Артема с жадностью людоедов.

      Вошла та же девочка и поставила горшок под кровать, не поднимая головы, спросила:

      – Может, что угодно вашей милости?

      – Угодно, – ответил Артем, и девочка, шмыгнув носом, безропотно стала раздеваться.

      Сделала она это быстро, сбросив рваные обноски одним движением, и осталась полностью обнаженной.

      Перед ошеломленным Артемом стоял скелет, обтянутый кожей, с грязными подтеками на теле. Присмотревшись, он понял, что это налитые лиловым, баклажанным цветом разбросанные по всему телу застарелые синяки и ссадины.

      – Оденься! – поморщился Артем. Заниматься непотребством с этой кривоногой девчонкой он не испытывал никакого желания. Но толстяк Артам, видимо, не брезговал ничем. «Вот скотина», – ругнулся про себя Артем. Подождал, пока девочка покорно оденется.

      – Тебя как зовут? – задал он первый вопрос.

      Девочка удивленно посмотрела на него и несмело ответила:

      – Как назвала мать, не помню, но все кличут меня Чучелом.

      – Да уж, – крякнул Артем, видимо, жизнь простолюдинов