Что такое глобальная история?. Себастьян Конрад

например, Бендер показывает, до какой степени соперничество Англии и Франции и революция на Гаити влияли на судьбу американских колоний. Выходя за пределы Северной Атлантики, исследователь связывает американскую революцию с другими восстаниями конца XVIII столетия и проводит параллели между борьбой за независимость Северной Америки и сходными явлениями в Перу и Каире, Бразилии и Бенгалии. В главе о рабстве он извлекает этот вопрос из контекста Гражданской войны и показывает, что событие, которое обычно рассматривают как специфически американское, в действительности было частью более широкого движения за освобождение рабов по всему миру.

      Книга Бендера убедительно оспаривает привычные нарративы, сосредоточенные исключительно на внутренних проблемах развития. Она преодолевает американское чувство собственной исключительности, доказывая, что «ни одна нация не может составлять свой собственный исторический контекст»[79]. Те факты, которые историки до сих пор часто прочитывали как отклонения от генеральной линии развития нации – например, возникновение империи после 1898 года, – в интерпретации Бендера оказываются составной частью более широкого, глобального развития. «Нация среди наций», таким образом, имеет общую черту со многими «транснациональными» исследованиями последнего времени: стремление к более детальной и сложной истории национального государства. В соответствии со своим названием книга Бендера стремится в первую очередь к лучшему пониманию национального прошлого. Прямо заявленная цель автора состоит в том, чтобы предложить «новую концептуальную рамку для американской истории» и добиться лучшего понимания ее «главных тем»[80].

      В определенном смысле это, разумеется, означает, что автор не может расстаться с тем понятием, которое его подход хотел бы преодолеть. Это противоречие лежит в основе самого понятия «транснациональное». Если понимать его буквально, оно означает исторический подход, неприменимый к ранним эпохам до формирования национальных государств. «Признаюсь, – пишет Кристофер А. Бейли, – что „транснациональное“ кажется мне ограничивающим понятием по отношению к той исследовательской работе, которая меня интересует. До 1850 года во многих частях света доминировали не национальные государства, а империи, города-государства, диаспоры и так далее»[81]. И даже после середины XIX века данное понятие явно лучше работает для западных стран, чем для остального мира. Чтобы сделать его менее нормативным, некоторые авторы предлагают альтернативные формулировки: «трансрегиональная» или «транслокальная» история[82].

      С методологической точки зрения более важно то, что транснациональный подход нередко только указывает на глобальное, но не принимает полностью его вызовы. Бендер, например, в первую очередь полагается на широкие сравнения и подчеркивает параллели,

79

Bender Th. A Nation among Nations. P. 4.

80

Ibid. P. IX, 5.

81

См.: Bayly C. A. AHR Conversation: On Transnational History // American Historical Review. 2006. № 111. P. 1442.

82

Freitag U., Oppen A. V. (eds.). Translocality – The Study of Globalising Phenomena from a Southern Perspective. Leiden: Brill, 2010.