Крамола. Доля. Сергей Алексеев

спросил Шиловский и прошелся по комнате. – Так вот, не дождетесь, Андрей Николаевич. И не валяйте дурака.

      – Я сказал все, что хотел, – отрезал Андрей.

      Шиловский поставил табурет напротив него, тяжело сел, пощупал руками свои худые колени. Затем снял пенсне и покачал его на шнурке, словно маятник часов.

      – Что ж, теперь скажу я. – Голос его потвердел. – Не вы, а мы посадили вас и в Бутырки, и в сани, как вы изволили выразиться. И где вам сидеть – решать нам. И сколько сидеть – нам решать.

      – А кто вы такие? Кто?! – вскрикнул Андрей, теряя самообладание. – Повелители мира? Боги?!

      – Нет, Андрей Николаевич, – одними губами улыбнулся Шиловский. – Мы – профессиональные революционеры. Земные и плотские люди, но ради идеи способные на божественный подвиг, если хотите.

      Усилием воли Андрей взял себя в руки, проговорил как можно бесцветнее и спокойнее:

      – Вот и подвигайте. А мне с вами не по пути.

      Шиловский усмехнулся – будто над словами неразумного ребенка, – добродушно похлопал Андрея по колену, однако лишь кончиками пальцев.

      – По пути, по пути… У вас просто нет другого! Ну подумайте сами! Где он, этот другой путь? Реальный?

      – Сейчас, может быть, и нет, – после паузы сказал Андрей. – Но будет.

      – Не обольщайтесь, Андрей Николаевич, не будет, – заверил Шиловский. – Однажды вы сами сделали выбор. А потом – мы сделали его. Вы уж отдайте должное нашему чутью. Мы никого не выбираем напрасно или по случаю. Революция – не базар, не одесский Привоз, батенька. Я вас еще в «эшелоне смерти» присмотрел. Согласитесь, там можно было проверить цену человека. И я за вас поручился.

      – Купили? – зло усмехнулся Андрей. – Присмотрели и выкупили? Из Бутырок?

      – Ну что вы! – засмеялся Шиловский и вновь покачал пенсне, любуясь размеренными, четкими колебаниями. – Вы – человек не продажный.

      Андрей встал, вновь заложил руки за спину, отошел в угол, к умывальнику, затем вернулся и навис над Шиловским, забавляющимся пенсне.

      – Значит, ваша власть надо мной беспредельна?

      – Практически – да, – подтвердил Шиловский. – Я отобрал вас у смерти и, считайте, вновь произвел на свет. Не смейтесь, но вы – творение моих рук и рук моих товарищей по борьбе. И только поэтому будете целиком под нашей властью. Не из благодарности за спасение и не из-за долга, нет. Эти чувства слишком ненадежны, чтобы уповать на них. Мы подняли вас из праха. В камере смертников вы были уже никто. Помните?.. Революция – слишком серьезное дело, чтобы полагаться на стихию. Настоящих борцов за великое дело следует строить, как зодчему, ваять их, как Бог ваял Адама. И потом – вдохнуть душу.

      Андрей рассмеялся ему в лицо и, смеясь, бросился к окну, распахнул его настежь.

      – Вы ошибаетесь! Вы умный человек, но наивный!

      – Мне очень нравится ваша веселость! – тоже засмеялся Шиловский.

      – Наивный, да! – подтвердил Андрей. – Все в вашей власти, кроме одного! И – самого главного!

      – Я вас понял. – Шиловский встал и, улыбаясь, приблизился к Андрею. – Вы хотите