Дом Трех Смертей. Елена Усачева

похоже на большую автобусную площадку. Но никаких автобусов здесь, конечно, не было. Справа торчал стенд с обрывками объявлений. За ним была детская площадка. Впереди виднелся длинный одноэтажный магазин. Половина его была заколочена, над крыльцом другой половины висела табличка «Продукты». Около крыльца мелкая девчонка в сапогах и растянутой кофте на велосипеде старательно, одну за одной, засовывала себе в рот конфеты. Фантики летели на асфальт. На багажнике велосипеда сидела девчонка помельче, держа перед собой белый пакет. Вид багажная девчонка имела отстраненно-равнодушный. Словно она всегда тут сидит и никогда с багажника не слезает. Слева торцом к… к… пусть будет к тому, на чем стоит Никита, не к автобусной остановке, а к площади, центральной площади стоял барак. Теперь Никита знал это слово. Дверь барака распахнута. Около нее на лавочке устроился дед и замершим взглядом смотрел на Никиту.

      Чтобы прогнать странное чувство, что в спину ему тоже смотрят, Никита вскинул рюкзак и отправился по дороге туда, куда не отважился заехать таксист.

      Шел и понимал – обманули. Месяц в этом захолустье, где даже автобусов нет, если захочется сбежать – то пять километров пехом до трассы. Деревянные бараки…

      Бараки он видел в Суздале. Они с мамой приехали туда зимой на Масленицу и провели там несколько дней. Вместе бродили по заброшенностям. Попадались все больше как раз бараки. Меньше местных и совсем ветхие. Из каких-то выехали, где-то еще жили древние старушки. Комнаты были полны никому не нужных вещей – поломанных диванов, вытащенной из шкафов одежды, рассыпанных журнальных листов. Связка писем. Потрепанный мишка с опущенной головой. Шутник развесил на стенах большого размера бюстгальтеры. Они с мамой ходили по расшатанным ступенькам, заглядывали в крошечные комнатки с провалившимся потолком, представляя, как тут жили, что где стояло. В одной квартире нашли сундук. Большой. Он еще сохранил зеленую краску обивки. Никита долго ковырялся, чтобы открыть его. Внутри оказались старые пальто, тяжелые, негнущиеся. От них неприятно пахло.

      На площадке заскрипели качели. Две девчонки пытались оживить древнюю конструкцию. Занятие привычное – они не отвлекались, сосредоточенно раскручивая карусель. Из кустов выглядывал угол дома – «Почта».

      Сильно! Еще не совсем край света, есть почта. Люди куда-то отправляют письма и открытки. А что тут с Интернетом? Никита достал телефон, связь была. Была и эсэмэс от дяди Толи с сообщением, что внука ждут, что от площади надо ехать прямо. Вот он и «едет».

      Слева подряд несколько каменных двухэтажных домов. Крыльцо по центру… А вот и обыкновенные деревенские домики. Рядом с одним три трактора разной стадии разборки. На колесе последнего сидела светло-рыжая кошка.

      – Никита! – громко сказала кошка, удобней подбирая под себя лапки. – Что же ты не звонишь?

      Никита застыл.

      – Никита! – тявкнула собака на крыльце, лениво почесала себя задней лапой и посмотрела в глубь огорода. Там около будки сидела на цепи огромная псина и равнодушно смотрела на собрата. Рядом с будкой на кривом ящике пристроился бюст Ленина. Свеже-серебряный,