Крамола. Столпотворение. Сергей Алексеев

но и за него: в этом месте чехи вряд ли держат большие силы…

      С правого фланга на взмыленной, запаленной лошади прискакал дозорный.

      – Их сотен до четырех! – крикнул он. – В траве лежат!

      – На место! – приказал Андрей и скомандовал подбегающим красноармейцам: – В цепь! Всем в цепь!

      – Что происходит? – тревожно спросил комиссар. – Почему они не стреляют?

      – Не знаю! – зло бросил Андрей. – Спросите у них!

      А цепь сама собой выровнялась, зашагала шире, увереннее; натянулась кожа на обожженных солнцем скулах и лбах. До противника оставалось сажен четыреста, когда Андрей увидел тройку конных, отделившихся от противника. Похоже, лошади были свежими, всадники приближались стремительно, и Андрей передал по цепи – залечь! Красноармейцы попадали в траву, лишь один кто-то привстал на колено, держа винтовку у плеча.

      – Не стреляйте! – закричали конные, переводя лошадей на шаг. – Не стреляйте!

      Конь под Андреем заплясал, вскидывая голову, раздутые ноздри тянули воздух. Шиловский немедленно оказался рядом, его лошадь дышала у левого бока.

      – Что? Переговоры? – коротко спросил комиссар. – С какой целью?

      – Поедем – узнаем, – ответил Андрей.

      Парламентеры остановились, поджидая. Бинокли их шарили по траве, кони хапали траву.

      – Езжайте один! – вдруг начальственно распорядился Шиловский. – Только без глупостей, Андрей Николаевич. Не забывайте о сестре.

      Андрей молча замахнулся на комиссарскую лошадь, та нервно шарахнулась, чуть не уронила седока. Шиловский едва удержал равновесие. Андрей же, пришпорив своего дончака, поскакал навстречу парламентерам.

      – Помните сестру! – крикнул вслед Шиловский.

      К всадникам противника Андрей подъехал шагом и остановился в пяти саженях. Те сидели, развалясь в седлах, пили воду из фляжек.

      – Я от полковника Махина! – представился поручик в белой от солнца гимнастерке и, тронув коня, выехал чуть вперед.

      Андрей сразу узнал его и фамилию вспомнил – Караулов. Он был при штабе Махина, когда тот служил красным, и именно он, Караулов, привез Андрею последний и бессмысленный приказ отойти в степь. Погоны на поручике сидели ладно и к месту, будто он и не снимал их никогда…

      – Не признал вас, капитан!.. Говорят, к богатству… Значит, живы? И слава богу!

      – Чем обязан? – сухо спросил Андрей, удерживая лошадь.

      – Приказ Махина: завтра к утру быть вам с полком в Уфе, – сообщил серьезно Караулов. – С вооружением и полной амуницией, пешим строем поротно.

      – Передайте ему: его приказам больше не подчиняюсь! – отрезал Андрей.

      – Ну хватит, Березин! – прикрикнул поручик. – Хватит мотаться! Сам притомился и полк притомил! – Он перекинул ногу через холку коня и достал папиросы, закурил. – Все, капитан, спектакль закончился. – Он совсем уж по-домашнему устроился в седле, попыхивая дымком. – Финита ля комедия!

      Двое