Остаюсь, чтобы жить. Хроники Арринда. Андрей Звонков

суток. И уже когда от ее стен и фортов осталась лишь гора дробленого камня, командиры орудий и вся прислуга пошли на приступ.

      Мне конечно, хотелось отомстить за Серика… Я ждал, что уцелевшие защитники крепости выйдут в рукопашную… но не вышел никто. Мы принялись разбирать завалы, складывая трупы перед крепостью на лугу. Из взрослых мы насчитали семьдесят четыре старика и пятьдесят старух, семьсот женских трупов, остальные были мальчишки и девчонки не старше тринадцати-четырнадцати лет. Мы нашли уцелевших десятилетних девочек и мальчиков с малышами и младенцами в подвалах, куда добрались к исходу третьих суток. Я этого не видел. Меня связали и положили в обозе, отобрав при этом все оружие.

      В тот день я плакал первый раз в жизни. Я проклинал себя и войну и Асахайских фанатиков… Друзья-офицеры напоили меня вусмерть… трупы сожгли по нэреитскому обряду, детей обозом отправили в комиссию по перемещенным лицам. Помню, отрезвев немного, я стоял, глядя на повозки с детьми… одна девочка из старших подбежала ко мне, плюнула и что-то гневно кричала, проклиная.

      Добравшись до 3-й армии, я подал отчет, следом рапорт об отставке. Меня рвало при одном воспоминании о бойне, которую сам же устроил.

      Предводители раджасов Асахи, узнав о гибели «горного гнезда» покончили с собой. Война закончилась за два дня, после моего прибытия в расположении армии.

      Торжествовали недолго. Нашлись обиженные. Они всегда появляются, когда заканчивается война. Они берут на себя право судить. Воевать их нет – но вот потом решать, кто прав, а кто нет, это они всегда готовы!

      Народу асахи запрещено селиться и создавать места компактного проживания. Им запрещено также отправлять религиозные обряды противоречащие законам республики. Однако, желая, видимо, сгладить вину перед малым народом, меня судили. Как военного преступника. Приговор прозвучал странно: «За невыполнение приказа, самовольное вступление в боевые действия без приказа руководства, использование имущества армии Рипена в личных целях: лишить майора Эленкорта званий и орденов, как опозорившего честь офицера и изгнать из страны». Странно, ведь я к тому моменту уже два года был в отставке, но находился под домашним арестом. Приговор принял с равнодушием. Учитывая, что никаких репрессий и задержаний ко мне не применили, наоборот – остракизм, я уехал в Лиду, куда меня пригласила сестра, и там довольно долго занимался строительством плотин на реках.

      Строительство и гидротехнические установки – моя гражданская специальность. После работы я обычно шел в корчму, там обязательно находилась смазливенькая девица не отягощенная целью непременно выйти замуж, но охотница до любовных удовольствий. Так прошло одиннадцать лет. Менялись места работы, объекты, проекты, менялись и подружки. Однажды, от сестры прибыл порученец и привез письмо, в котором сообщалось, что наш брат тяжело болен и мне надлежит немедленно выехать домой. Эрик пятый Эленсаар – император-ученый.