Окно напротив. Лена Сокол

и одного лишь запаха куриного фарша, но подавала она их традиционно с гарниром из перловки, гороха и крайне редко гречки.

      Я лениво ворочала алюминиевой ложкой, сгребая разбухшие крупинки с краев в середину тарелки, и старательно делала вид, что выспалась.

      – Ты проверяла? – спросила мама, накрывая сковородку крышкой.

      – Что? – отозвалась я, прожевав сухую кашу, противно прилипающую к зубам и деснам.

      – Не завелись ли птицы в драконьем гнезде, что у тебя на голове!

      – Мама, перестань.

      Она подъехала и остановилась с другой стороны стола, поставив колёса коляски на тормоз.

      – Неужели так трудно прибрать волосы? Встал с постели, расчесался, сделал хвостик.

      – Я знаю…

      – Короче, ешь, давай!

      Она потянулась за чайником, и я машинально соскочила, чтобы ей помочь. Вдруг раздался стук в дверь.

      Мы замерли, силясь вспомнить, кого ожидали в такую рань. Сестра в это время еще должна была находиться в пути. Может, это соседка решила вмешаться в нашу утреннюю ссору? Мама ведь так громко возмущалась, что я неведомым образом снесла с подоконника её любимые цветы ночью.

      Быстро плеснув кипятка в чашку, я поспешила к двери.

      – Сама открою.

      – Хорошо, – согласилась мама, вытирая руки о фартук.

      Я заглянула в глазок и моментально ощутила озноб. Это был Он!

      С какого перепугу? Зачем он решил завалиться прямо ко мне домой? Сергей Донских, на этот раз умытый и одетый в белую хлопковую рубаху и голубые джинсы, стоял на моём пороге и улыбался так широко, словно на дверном полотне ему показывали мультики.

      Навалившись на дверь, я судорожно попыталась придумать, как поступить. Но внезапно громкий стук повторился вновь.

      – Кто там? – донеслось с кухни.

      Я до боли прикусила кулак и отчаянно замахала им в воздухе. Похоже, мне не успеть сгонять в ванну и хотя бы взглянуть на себя в зеркало. Придется ему увидеть меня в красном линялом халате без рукавов, который в сочетании с пылающими щеками превращал меня в переспелую помидорину.

      Не дожидаясь, пока мама прикатит в прихожую, я отворила дверь.

      – Привет, Мари, – сказал он настолько громко, что меня от страха загнуло почти как эпилептика.

      Наверное, он хотел, чтобы его голос слышали даже на Марсе!

      – Угу, – кивнула я, забыв, как нужно шевелить губами, чтобы получались слова.

      На мгновение он смутился, но тут же взял себя в руки.

      – У меня нет твоего номера телефона.

      Я и забыла, какой он красивый. Весь состоит из улыбки. Она такая сияющая, что невозможно сердиться.

      С кухни донесся скрип и звуки качения резиновых шин по старому крашеному деревянному полу. Пока я раздумывала, стоит ли выйти в подъезд и притворить за собой дверь, мама уже добралась до коридора.

      Мне отчаянно захотелось стать невидимкой. Я чувствовала её прожигающий взгляд на своей спине.

      – Доброе утро, – он в удивлении опустил глаза на женщину в инвалидном кресле.

      – Здра-а-авствуйте, – неожиданно мурлыкающим