11 сентября. Алексей Варламов

та выбирает, торгуется и перебранивается с продавцами, даже не пытаясь угадать странную логику ее действий. У бабульки с крашеными волосами Мария купила молодой картошки и зелени на двадцать копеек дороже, чем в другом ряду, долго спорила из-за черешни с печальным нерусским стариком, но так и не взяла, хотя старик снизил цену едва ли не вдвое, а черешня была язык проглотишь, и вдруг – Варя глазам своим не поверила, – пока они выясняли что-то у краснощекой тетки про свежесть копченого угря, при одном взгляде на которого пустой желудок заходился от волнения, Машка тихо шепнула:

      – Прикрой меня!

      Варя и опомниться не успела, как сестра смахнула с прилавка в сумку несколько помидоров и шмоток сала. Державшая сумку Варина рука вмиг ощутила краденую тяжесть, лицо у невольной соучастницы преступления покрылось пятнами, а Машка как ни в чем не бывало продолжала дожимать старика с его черешней, пока тот не отдал ее задаром.

      Обратно шла веселая, ела немытую ягоду, косточки выплевывала на тротуар назло оглядывающимся прохожим.

      – А чего? Я люблю что-нибудь стянуть.

      – И не попадалась ни разу?

      – Попадалась. Один раз даже в милицию отвели. Пошли Стаське с Васьком солдатиков купим.

      Варя хотела про ложки спросить, из-за которых ее чуть в больнице не зарезали, но сдержалась: не пойман – не вор.

      – А вообще-то, сестра, если б меня замели, то пришлось бы тебе все на себя брать. Мне опять в ментовку нельзя. Плохо там. Если не первый раз попадаешься, они изнасиловать всем отделением могут.

      – Значит, я… значит, ты меня… значит, чтобы я… – задыхаясь, произнесла Варя.

      – Да ведь обошлось. Ладно, не дуйся. Я просто тебя проверяла: надежная ты или нет.

      – Ничего себе проверочка.

      – Все рассчитано. С тобой бы связываться не стали. У тебя на лице написано, что ты пай-девочка и за тебя есть кому вступиться. Они это за версту чуют. А вот я…

      Варя почувствовала, что Мария заведет себя и расплачется.

      – А мама где твоя? – спросила она, желая упредить слезы.

      – Вечером приедет.

      – А… папа?

      – В море.

      – Ты же говорила, он преподаватель в институте.

      – А, – сказала Мария с горловым хрипом, – это другой. Того мы прогнали. Надоел. Теперь у нас рыбак. Хороший мужик, только зануда.

      «Боже мой, – подумала Варя, – что же это за женщина, которую любит столько мужчин?» И хотя она решила, что будет держаться с разлучницей с холодной учтивостью, которую предписывала сретенская мораль, любопытство было сильнее. Но когда вечером она увидела суетливую тетечку с круглым лицом и постоянно моргающими глазами, по сравнению с которой даже Мария смотрелась принцессой на горошине, не поверила глазам.

      – Людмила Ивановна, – сказала женщина неловко, не зная, то ли протянуть руку, то ли достаточно наклонить голову, и от растерянности сделала и то и другое.

      Машка расхохоталась:

      – Мать, а можно она тебя просто Люсей будет звать?

      Но чем больше она старалась, чтобы все было непринужденно, тем натянутей