Вот был слуЧАЙ. Сборник рассказов. Александр Евгеньевич Никифоров

на скамейке. Этим вообще ничего не страшно. Даже если торнадо их вместе со скамейкой поднимет, так и будут сидеть, кости всем перемывать, да еще и порадуются, что сверху лучше видно…

      В помещение почты оглядываю пенсионеров. У нас как в спорте, смена составов постоянно идет. Только выбывают не на скамейку запасных, а… совсем, в общем выбывают.

      Семеновна уже здесь, проводит, как раньше бы сказали, политинформацию. Сейчас вроде, это «дайджест» зовется. Как всегда с калькулятором в руках. На цифрах объясняет очереди, сколько нам достанется прибавки с января. Осчастливили нас, с боярского плеча, накинули, аж четыре процента.

      – И сколь, Семеновна, у меня теперь будет? – спрашивает одна из «ожидающих».

      – Так, у тебя пенсия, десять, – уточняет Семеновна. Та, кивает головой. Щелкает калькулятор.

      – На твою десятку, положено тебе 370 рубликов, – объявляет счетовод.

      3

      – Благодетели, – тихо говорит, та, что спрашивала, присаживаясь на стул, продолжая шевелить губами. Мы все ее прекрасно понимаем. Если бы на улице не моросило, и мы бы, в ожидание очереди стояли на крыльце почты, то много интересного мы бы услышали из ее уст, про депутатов и правительство.

      Но здесь в помещение, она молча шевелит губами, а мы, киваем головами, полностью и категорически, соглашаясь с ее оценкой…

      – Да и это-то так просто не отдадут. Придумают чего – ни будь. Не бывало такого, чтобы дали, а потом назад не вернули, – качает головой соплеменница, рядом со мной.

      – А чего тут думать. Вон, магазин рядом. Цены, что ни день, как в том гимне «Все выше и выше и выше», – фальшивя, пропела «Справедливица». Ведь не зря же Сергей Михайлович, все время пишет, о введение налога на богатых. Глядишь, и поумерили бы свой пыл, – поминает она своего вождя. Так то, в партии она не состоит, но каждые выборы идет агитатором в «Справедливую».

      Не за идею носиться, за деньги. Говорит, что и платят неплохо.

      –Балаболка он, такая же, как ты,– прекращает в зародыше политический выпад Семеновна, – на заборах тоже, много чего пишут. Вот если бы все, что там написано, да исполнилось…

      Все сразу примолкли, две женщины даже перекрестились, вспомнив надписи на заборах.

      Кто-то в сердцах высказался, – пронеси, господи, от этаких напутствий.

      – И я о том же. Говорить и писать одно, а делать другое. Пишет он, для дурашек, вроде тебя, – объяснила Семеновна, – Ты пойми своей толоконной головой. Он, что, сам на себя налог введет?

      – Кто, девки, первый с конца? – шутя, спрашиваю я.

      – А ты сажал туда, чтобы сгонять? – отвечает сама бойкая на фоне раскатистого смеха других.

      – И какая дура добровольно с него слезать будет? – подхватила веселье «Справедливица».

      –За мной держитесь, – предложила дама в красной шляпе, под псевдонимом «Клавиша».

      Первое время, она на всех на нас смотрела высокомерно, слова растягивала, лениво цедя сквозь зубы, всем своим поведением, показывая, что мы ей не ровня.

      Придя