Академия семи ветров. Спасти дракона. Яна Ясная

вперед, прогибаясь в талии. Нежное, беззащитное женское местечко между ног прижалось к твердому и набухшему мужскому, и вверх от средоточия женственности к груди стрельнула короткая молния, прошив мимолетным удовольствием, пересушив губы. Я быстро облизнула их, и поймала короткий драконий взгляд, и его рот снова нашел мои губы, а руки с предплечий скользнули к локтям, талии – и как-то неожиданно ладони оказались под блузкой, плотно стянутой корсажем.

      Касание грубых ладоней к разгоряченной коже отозвалось еще одним всплеском удовольствия, заставившего охнуть в целующие губы, выгнуться и замереть встревоженным зверьком.

      Эйнар провел языком по моей верхней губе, прихватил зубами нижнюю – и тут же отпустил, прокладывая цепочку жгучих поцелуев по моей шее, рисуя языком линии и петли, и одновременно потирая ладонями кожу под блузкой – по нижним ребрам, большими пальцами по животу, поглаживая выемку пупка… Заставляя жалобно всхлипывать, покачиваться в легком пьянящем ритме, чувствовать, как моя промежность соприкасается с налитой твердой плотью сквозь слои одежды.

      Эти ощущения словно сковали мою волю, лишили инициативы, утягивая в тягучую негу, где есть только неподвижность и томительное удовольствие.

      Когда руки дракона вынырнули из-под блузки, и принялись распускать шнуровку корсажа, я очнулась. И к тому моменту, когда с меня стянули блузку, вспомнила, что у меня тоже есть руки, а у дракона – рубашка.

      Время медленной нежности прошло – теперь во мне зарождалось нетерпение, клокотало в груди, прорывалось нетерпеливым рычанием… Я не понимала толком, куда спешила, но нацелованными губами, ставшей невероятно чувствительной кожей, ноющей в томительном предчувствии грудью, томительным, пульсирующим узлом внизу живота знала, что мне туда надо! Скорее, скорей! Немедленно!

      Устав сражаться с неподатливыми пуговицами, я просто дернула плотную ткань, выдергивая ее из-под ремня, содрала ее, недорасстегнутую, через драконью голову, под протестующий треск, и отбросила в сторону, тут же забыв о ней, жадно уставившись на широкую литую грудь с тяжёлыми мышцами, плоскими темными сосками, на уходящую вниз от пупка, под ремень с фигурной пряжкой, дорожку темных волос. С трудом оторвав голодный взгляд от упоительного тела, подняла глаза выше, встретив такой же голодный взгляд – и в следующий миг оказалась на спине, бешено извивающейся, чтобы помочь дракону стащить с себя юбку.

      Она улетела куда-то в сторону письменного стола, и тяжелое тело, на котором из одежды остались одни штаны, прижало к постели мое, полностью нагое. Руки, губы, язык Эйнара были, кажется, везде – гладили бедра, целовали грудь, ласкали соски, я бешено извивалась, стараясь прижаться к нему ближе, больше, горячее, тело к телу, кожа к коже, сильнее, ярче, еще! Гладя широкую спину, путаясь пальцами в волосах – длинных, темных, тяжелых… И когда несколько прядей этих волос упали на мою грудь, щекотнув кончиками кожу, задев сосок, я вдруг и разом лишилась разума, и вцепилась ногтями во влажную кожу, выгнулась,