.

в изменившихся условиях стало проще понять истину – насилие не педагогично. Чтобы проучить человека надо быть чуть изощрённой. Но гнев, переполнявший сейчас душу китайца не был столь изобретателен. Хотелось бить и крушить. А лучше – убить.

      Только смерти больше нет. В этом Дмитрий убедился сам, пролетая над головой своей давно погибшей жены. То, что это был не сон и не галлюцинация – он уверен на сто процентов. Или хотел бы быть уверен.

      А еще больше хотел бы быть сейчас рядом с ней. Но как там очутиться? Выкинуться за борт как индус? Не поможет. Он еще слишком мало знает о новом мире.

      Отец знал больше. Он бы подсказал.

      Рука Дмитрия потянулась к сердцу. Туда где во внутреннем кармане лежал его секрет – настоящая бумажная фотография. Почему-то именно сейчас ему захотелось посмотреть на своих давно умерших родителей. Они всегда знали, как нужно поступать правильно. Они бы смогли разобраться, что сейчас происходит с ним: суд или искушение. А может быть последний шанс? Цветное фото на плотной глянцевой бумаге. Таких давно не делают. Цифра заменила людям все – даже воспоминания. Улыбающийся отец обнимал за талию маму. Если бы только картинки умели говорить, он бы, наверное, сказал Диме: «Не отчаивайся! Так должно было быть». И принялся бы искать ответ в книгах.

      Точно! Книги! Как Дмитрий мог об этом забыть! Ему читали о наступившем сегодня! Дне страшного суда!

      Но где? Когда…

      Сердце судорожно забилось, предчувствуя порог открытия, способного перевернуть все с ног на голову.

      – Ну, будет… – Шепот ласковых слов, как бальзам на мертвую душу. – Довольно насилия. Это уже ничего не решает. Никогда не решало.

      А дело было и не в решении проблемы. Весь скопившийся ужас и стресс в душе По требовал выхода. Жуткая смесь отчаяния и безысходности требовала адреналина, жаждала крови. И он нашел выход. Вряд ли, отключившийся командир, поощрил бы такую антистрессовую разминку, однако, это имело свою пользу.

      Оттолкнувшись о стену, инженер подлетел с По на руках в свое кресло. Аккуратно положил его и пристегнул лишь набедренным ремнем, чтоб случайно не улетел.

      И только после этого заметил, что и его скованный сосед тоже освободился.

      После мгновения оцепенения, инженер принял боевую стойку. Причем настолько неуклюже, насколько это позволяла невесомость.

      – Аким. – Араб протянул в сторону инженера правую руку, левую же, открытой ладонью положил себе на грудь.

      Им уже делить не чего. И, отчасти, Дима теперь понимал мотивацию действий террориста. Но не поощрял! Это только в американских сказках терроризм может быть умеренный, на само же деле, любой, одевший пояс смертника, мало чем отличается от маньяка-убийцы.

      – Дима. – Протянул руку в ответ.

      – Извини за палец. – Буркнул Аким.

      Дима поднял к лицу обрубок, повертел кистью, перед глазами. И махнул рукой.

      – Зато чипа теперь нет при себе.