Обрывки. Вячеслав Михайлович Ренью

было очень жалко симпатичную розовую заколку, которую, оказывается, в тайне от нее мама купила и которую, теперь будет носить другая девочка.

      – Отец расстроится! Ругаться будет. Ты же знаешь, какой он у нас добрый, но вспыльчивый.

      – Знаю, – послушно всхлипнула Сашка, – Вот появился у вас этот противный маленький Вовка, и вы меня совсем разлюбили.

      Сказала и горько заплакала. Мать растерялась, всплеснула руками, схватила кухонную тряпку, которой обычно вытирала стол, бросила её зачем-то в угол, снова всплеснула руками. Обняла дочь

      – Глупости. Горе ты мое.

      – Папа будет ругаться на свою Чебурашку из-за противного замечания! Противный! Противный Трухачев! Не люблю его! Ненавижу! – Рыдала девочка.

      – Успокойся милая…. Это все… твоя подружка Светка… тебя сбивает. Не дружи с ней больше …

      В то же самое время ничего не подозревавшая Светка в полутемной комнате сидя на стареньком ощетинившемся продавленными пружинами диване играла со старшей сестрой в подкидного дурака.

      С кухни, где хозяйничала мать, полная женщина с признаками отдышки, доносился специфический запах свежеквашенной капусты.

      – Не жульничай! – тихо попросила Светку сестра. Сестры были не похожи друг на друга, ни внешне, ни по характеру. Иногда создавалось впечатление, будто они рождены от разных родителей. Старшая спокойная, тихая скромная девушка, наделенная особым малозаметным шармом полевого цветка, и в противоположность ей младшая: буйная, с неправильными, волевыми чертами лица.

      В прихожей что-то заскреблось в дверь, словно вернулся с прогулки справивший свои естественные потребности шкодливый кот гуляка. Старенькая залатанная в нескольких местах дверь завибрировала под натиском шаловливых лап и после нескольких пинков с наружной стороны – подалась, о чем услужливо известил её натужный предсмертный скрип и через мгновение глухой удар: словно мешок картошки на пол. Бум! Пауза.

      – Рр оодстве нникии! Ваш папа пришел, – подало голос то, что имитировало вначале кота, а потом и мешок.

      – Пришел гад! Опять пьяный, – с нескрываемой ненавистью прошептала старшая сестра.

      – Мы сегодня одного такого козла в женский туалет запихнули, – подражая ей, играла мимикой лица Светка – Мне училка чернуху в дневник накатала! Кстати! Кать! Распишись за предков. Пожалуйста. Их разве допросишься?!

      Светка вскочила с кровати, ежась от холода, зашлепала босыми пятками по не застеленному полу. Подняв валявшийся в углу портфель, поставила его на подоконник, и принялась небрежно рыться в поисках дневника, изредка бросая косые взгляды, на вспыхивающие светлячки окон дома напротив.

      А там, в просторной, ярко освещенной столовой, дома сталинской постройки с высокими потолками, за покрытым чистейшей скатертью столом восседало семейство Трухачевых.

      – Почему Заинька сегодня такой грустный? – ласково, даже немного заискивающе поинтересовалась у своего чада мама.

      – Григорий, – грозный окрик в сторону мужа потянувшегося