Колыбельная для джинна. Александр Евгениевич Владыкин

Он появился совсем маленький, только начинал летать, его сбили мальчишки из дикарей, томагавком. Птиц упал возле кустарника, за которым сидел охотник. Птиц спугнул дичь, молодой олень, услышав шорох в кустах, в два прыжка, оказался в зоне невидимости, растаяв в лесной чаще. – Сорвалась охота, – пробурчал Горд, поднял птенца и пошёл домой. Сига прикрикнула на детвору, видевшую в раненой птице игрушку. Старшую девочку послала за Лией. Вдвоём они постарались вылечить птенца. Палка попала по горлу, птенец с трудом глотал измельчённую пищу. Через месяц он ещё не мог летать, боялся, что ли? Но уверенно бегал по пещере. Наверное, из-за раны, птиц на всю жизнь остался немым. Перед тем, как идти на охоту, Горд садил птица на навес над пещерой, всё ждал, когда тот полетит. Только охотник скрывался в деревьях, птиц планировал во двор и бегал за Сигой, выпрашивая еду. Надо отдать должное, что пищу эта несуразная птица брала только из рук жены охотника. В моей мозговой картотеке не было этого вида птиц, по размерам он был похож на пеликана, только без уродливого мешка под клювом. Нет, мы не знали кто он, мы даже не знали, как его назвать, поэтому он был Птиц, просто Птиц. Полетел он неожиданно, за ним погнался мелкий зверёк, похожий на хорька или ласку. Обычно они избегали двор охотника, это была зона Павлина, ящерица наводила страх на всю хищную мелочь в округе. Этот зверёк, наверное, был не местным или чувство голода его погнало на охоту, на столь лёгкую добычу. Птиц испугался, Павлина рядом не было, он мощным клювом оглушил хищника, и несколькими махами крыльев, взвился в небо. С тех пор, он редко спускался во двор, только тогда, когда пересыхали горные ручьи, а из реки воду было опасно пить. Сига никогда не убирала его поилку. Это единственный из соседей, который не нарушал наш привычный ритм жизни – не криком, не шумом. Охотник говорил, что от птицы тоже польза есть. Он дважды предупреждал Горда о засаде хищников, это когда не он, а на него охотились. Птиц набирал в клюв булыжники и метал их с высоты, с точностью дикаря, охотящегося с пращой. Льву он умудрился набить большую шишку, что родная львица не узнала рогатого муженька, гнала его от семьи. А Питон, так и не поднялся из засады, камень перебил ему шею. К сожалению, пары у птицы не было, он скучал, поэтому был привязан к нашим семьям и сопровождал нас повсюду. Куда бы кто не шёл, птиц всегда был над головой, он привык к нашему режиму – ел, когда мы едим, спал, когда мы спим, он был независим этот птиц, не реагировал на наши сигналы, и только Сига его могла позвать, чтобы немного поиграть с ним, потормошить его оперенье и смыть тёплой водой прилипшую грязь, немного он ещё доверял Лие, давая обследовать его и залечивать небольшие ранки, полученные в охоте на всевозможную живность. Грубое оперенье ему служило надёжной бронёй против грызунов, но и в броне, иногда, бывают прорехи. Мужской пол он просто игнорировал, смотря на меня и охотника свысока, со стороны философии пернатого – мы были никто, так, приложения для добывания пищи. Детей охотника он, вообще, не любил, старался