Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников. Марк Уральский

борьбы с различными формами мирового зла (в т. ч. антисемитизмом), Горький всегда пытался оставаться если не «над схваткой», как его многолетний друг и собеседник Ромен Роллан, то соблюдая внутреннюю дистанцию, так как осознавал, что навязывание чужой воли губительно для индивидуальности писателя. «Не принимать в свою душу чужое, нахально сорящее» – было его кредо.

      Конечно, считать Горького совершенно «свободным» от диктата внешних сил художником было бы неверно. Однако наделенный от природы любознательностью, умом и темпераментом борца, он в высшей степени был отзывчив к человеческой боли, расположен к состраданию. Открытое сердце писателя болело болями всего мира, в том числе и скорбями еврейского народа. Леонид Андреев очень метко назвал антисемитизм «горбом», который он, как каждый русский, ощущает на своей спине:

      «Когда влез мне на спину “еврейский вопрос”? Я не знаю. Я родился с ним и под ним. Надо всем понять, что конец еврейских страданий – начало нашего самоуважения, без которого России не быть» (Из статьи «Первая ступень» в литературном сборнике «Щит», Москва. 1916). Для Горького «еврейский вопрос» стоял не только как моральная проблема: евреи были для него не интеллектуальной абстракцией, а народом, с которым он сошелся близко и задушевно. Еще юношей, во время своих скитаний по юго-востоку Российской империи, он подвизался в качестве наемного работника в еврейской колонии на Украине, позже брал уроки иврита у одного самарского часовщика, а в зрелом возрасте основал «Общество по изучению жизни евреев», участвовал в издании сборника «Щит», в котором вместе с ним публиковались лучшие литераторы того времени: Л. Андреев, К. Бальмонт, В. Брюсов, И. Бунин, З. Гиппиус, Ф. Соллогуб, Д. Мережковский, Тэффи и др. (сборник имел успех и выдержал три переиздания). Секретарем редакции и ближайшим помощником Горького в подготовке сборника и газеты «Луч» был адвокат Соломон Познер, отец Владимира Познера, поэта, входившего в группу «Серапионовы братья». Горький принял участие в судьбе этого талантливого юноши и до конца жизни поддерживал с ним дружеские отношения. Существовала и более тесная связь: писатель стал крестным отцом Зиновия (Залмана) Свердлова, сына его друга, нижегородского гравера, старшего брата будущего первого главы большевистской России, к концу жизни бригадного генерала французской армии и кавалера ордена Почетного легиона. Зиновий, приняв фамилию Пешков, много лет провел под заботливым покровительством Горького, которого до конца жизни называл своим отцом.

      Нахум Соколов, один из известных деятелей сионистского движения, писал о Горьком: «Он полагает, что когда-нибудь погромы станут лишь печальным достоянием истории» – и подвергал сомнению столь безоговорочный оптимизм писателя. Время показало, что, увы, он не ошибался. Сегодня, несмотря на то, что страшная реальность Холокоста осталась в прошлом, мы все также позволяем себе унижать других и молчать, когда нас унижают. Что-то порочное заложено, видимо,