Моя невинная овечка. Жанна Лебедева

глаза капюшона.

      – Они говорят на трех языках, играют на музыкальных инструментах, поют и танцуют – сущие ангелы! Драгоценные, словно черный трюфель, – мерзкий толстяк плотоядно облизнулся и потер потные жирные руки, – а богачам подавай что-нибудь эдакое!

      «Поют и танцуют» – усмехнувшись, подумал Ян, вспоминая стриптизершу Хизар из их клуба, которая тоже неплохо танцевала. Ян затащил ее в сортир, прижал к стене, поцеловал в губы, просовывая язык ей в глотку и раздвигая ноги коленом. Девка тут же хрипло застонала, от нее пахнуло перегаром и отвратительными, приторно-сладкими духами. Охота к развлечениям сразу пропала. Не медля, Ян разорвал ей глотку, но так и бросил тело в туалете. От вкуса крови его чуть не вывернуло, она воняла потом, грязью и сотнями чужих мужиков…

      Он снова невольно принюхался, нежный аромат все еще витал в воздухе, щекоча ноздри и пробуждая аппетит. Вздохнув разочарованно и тихо выругавшись, Ян ускорил шаг и поравнялся с братом.

      Моро встретил их в отдельном кабинете и изложил суть дела. Требовалось сопроводить ценный груз до заказчика. Ян переглянулся с братом. Глаза Луки полыхнули яростью: опуститься от «хозяина жизни», до курьера на побегушках у какой-то слащавой обезьяны…

      Однако выбирать пока не приходилось.

      – Господин N просил не называть его имя. Он скрытен, стар и богат. Вам предстоит доставить ценный груз в его замок, что стоит высоко в горах, – Моро говорил наигранно приветливо и притворно ласково.

      – Какая честь, – сквозь доброжелательный тон Луки отчетливо пробились нотки раздражения. – И вы доверите такое важное дело незнакомцам из другой страны?

      – Вы мне как братья. Мы, вампиры, должны держаться друг друга, – хитрый азиат растянул рот в улыбке, отчего его узкие глаза превратились в длинные щели, – и доверять друг другу, как самим себе.

      – Тогда, покажите ваш товар, – сдержанно кивнул Лука, приглаживая рукой волосы и поправляя галстук.

      – Го! Покажи ее! – Моро хлопнул в ладоши и кивнул толстому подчиненному, – Ева! 14 лет, невинна, как овечка и прекрасна, как цветок…

      Го послушно удалился куда-то, а через минуту в дальнем конце кабинета разошлись в стороны тяжелые портьеры, за которыми вместо окна оказалась сцена. Спустя миг на сцену вышла девушка, бледнокожая, светловолосая и светлоглазая. На 14 она не выглядела, скорее лет на 18-19, к тому же, была далеко не красавицей, однако, неправильные, но аристократичные черты лица и прямой спокойный взгляд говорили о благородстве происхождения. Стройную фигуру рабыни стягивал кружевной корсет кремового платья в стиле сладкой лолиты.

      – Спой нам, Ева, – сладко промурлыкал Моро. – Ну, давай, милая, давай!

      Толстый Го протянул девушке мандолину, спрятанную где-то за сценой. Ева взяла музыкальный инструмент тонкими пальцами и замерла в замешательстве, будто не понимая, что от нее хотят.

      – Она под действием наркотиков, – пояснил Моро. – С нашим заработком приходится вести себя осторожно,