По реке времен (сборник). Виктор Кречетов

уже в Ленинградский государственный университет. Два слова о комсомольской характеристике.

      Уйдя со строительства прокатного стана-2200, я автоматически выбыл из комсомола. Так вот, на машиностроительном заводе я вновь вступил в комсомол, будто я в нем еще не был. Работая хорошо, а работали мы в три смены, я был еще и активистом. Однажды на общем рабочем собрании был товарищеский суд, судили девицу легкого поведения за это самое поведение, и я выступил с защитительной речью. Дело в том, что некоторое время я увлекался судебными речами адвокатов, я прочитал огромный фолиант, в котором эти речи собраны. Особенно меня увлекал Плевако. Я подумывал о поступлении на юридический факультет, поэтому тут для меня была просто практика ораторского мастерства. Я говорил страстно и долго, приводил разные аргументы, подкреплял свои суждения мыслями разных философов, помню, даже сослался на Абая Кунанбаева, его я вычитал в сборнике «В мире мудрых мыслей». Если бы была другая аудитория, то едва ли меня дослушали бы, но рабочие к своим «мудрецам» весьма внимательны.

      Словом, девушку оставили в покое, позволили ей и дальше оставаться с легким поведением на их заводе. А я сорвал аплодисменты и был героем дня.

      Два слова о том, чем закончилось мое увлечение юриспруденцией. Я нацелился на поступление в Свердловский юридический институт. В условиях приема было указано, что нужны характеристика из районного отделения милиции и комсомольская характеристика. Я с этими вопросами пошел в районный комитет комсомола и получил направление в отделение милиции для работы в «бригадах содействия милиции». Так я попал в «бригадмильцы» и получил первое задание. Нас, несколько человек во главе со старшим, направили в дом культуры дежурить на танцах. Инструкцию давал бригадир, у него были коротенькие усики, как у царского шпика в кино о революции. Работа простая: если видишь, что собрались тричетыре человека и о чем-то говорят, то нужно было незаметно подойти, отвернуться или встать боком, стараясь не выдать себя, и послушать, о чем говорят, и, если что подозрительное, немедленно докладывать старшему. В слежке и наушничестве я провел тот вечер и понял, что это не мое занятие. Больше я в бригады милиции не пошел. Между прочим, в отделении милиции в этот день говорили о местном событии – мужик топором зарубил всю свою семью, девять, кажется, человек. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я полвека помню об этом.

      Теперь я, конечно, ряд, что не попал на юридический.

      К слову сказать, на машиностроительном заводе я впервые увидел челябинскую знаменитость – молодого поэта Валентина Сорокина с ватагой друзей, тоже молодых поэтов. Был поэтический вечер на заводе, они имели успех. Я уже знал в то время, что есть такой поэт, его тогда только-только приняли в Союз писателей. Много позже в Москве на каком-то писательском пленуме я рассказал Валентину об этой первой встрече – он подивился таким совпадениям. В Челябинске же я, как-то на сабантуе в ЦПКиО, столкнулся с учителем Сорокина – Борисом Ручьевым. Его