Это случилось в Черёмушках – на Енисее. Лев Гордон

ГЭС великой стройкой капитализма в России.

      Медь оркестров, вымпелы «Слава труду»…Была в торжественных ритуалах времён застоя экономическая целесообразность. Эпоха великих строек руками зеков осталась позади. С началом оттепели шестидесятых потребовалась новая рабочая сила. В воинских частях солдатам последнего года службы предлагали досрочную демобилизацию взамен на согласие поработать на стройке. Первые полгода такой строитель даже не имел паспорта. Работу плотника-бетонщика выдерживал не каждый. Профессия держалась на «унтерах» – бригадирах. За эти полгода начальство старалось помочь новоприбывшим укорениться. Даже о жёнах заботились: вербовали в текстильных Иванове-Ярославле девушек на стройки будущих невест для плотников-бетонщиков. Наиболее смышленых из числа осевших поощряли, награждали, выдвигали в бригадиры.

      После Красноярской ГЭС были у Познякова Нурекская и Саяно-Шушенская ГЭС.

      На Саяны приехал не один, привёз своих ребят. Это был костяк бригады, остальные – как у всех – бывшие солдаты.

      Грустный финал трудового пути – Петербургская дамба.

      На Дамбу Познякова пригласил управляющий вторым трестом строителей Дамбы Геннадий Степанович Комаров, знавший Познякова по Красноярской и Нурекской ГЭС. «Как относился Валерий к своему геройству?» – спросил Горин Комарова в конце девяностых: «Спокойно. Валера заработал свою звёздочку горбом. Я повидал полсотни бригадиров плотников-бетонщи-ков. Валера лучший из них. Никогда не был нахлебником в бригаде. Расставит людей, даст задание и сам становится на рабочее место. Учил по принципу «делай, как я». Брался за вибратор, за бензорез, если надо было научить. Никто в бригаде Познякова не бегал в поисках гвоздей, электродов, бригадир обеспечивал. Нынешний развал переживает тяжело. «Что же Вы Геннадий Степанович, мы простые работяги, а куда вы смотрели, как допустили? Ведь это же не работа». Виноваты мы перед Валерой: позвали, а дать ничего не можем, живёт с семьёй в общежитии, работа и зарплата, знаете какая? Вот он и не хочет ни с кем встречаться. Виноваты мы перед Валерой».

      В последний раз приезжал Валерий Позняков на Саяны поздней осенью 1993 года. Тянуло, видимо, Героя прогуляться по дорогам былой славы. Заходил к осевшим в Черёмушках знакомым с бутылкой. Заглянул в музей полюбоваться «боевой лопатой», которой на стройке махали космонавты и другие почётные гости, потрогать огромный вымпел «Слава труду», который не раз поднимал в торжественные дни. Адреса ленинградского не оставлял. Не хотел, видимо, признаваться, что герой Позняков с семьёй живёт в общаге. Говорил, что ушёл в отпуск в ноябре потому, что тошно на работе. Не работа, а симуляция. «Помню, как лет десять назад был с делегацией на большой стройке во Франции, стояли на смотровой площадке. Хорошо строят, организованно. И я старался так строить. Они так строили капитализм, а я – коммунизм. Они, наверно, продолжают строить, а я оказался не нужен, хотя строить пока ещё умею».

* * *

      Идёт