Петр Иванович. Альберт Бехтольд

роя, в самом имени которого заложена отсылка к малой родине писателя – к винодельческому селу Вильхинген, что в кантоне Шафхаузен. Слово «ребе» на местном наречии означает виноградную лозу. Ребман, человек лозы, будучи, как и сам Бехтольд, неутомимым путешественником-космополитом, вместе с тем несет на себе печать укорененности в деревенском мирке; и, будучи полиглотом, одновременно является верным носителем родного говора.

      Видный швейцарский литературовед профессор Адольф Мушг так отзывался о Бехтольде-писателе: «Он был современником Уильяма Фолкнера и Жана Жионо, чьи романы ассоциируются с определенными ландшафтами – американским Югом и Провансом соответственно. Бехтольд-рассказчик предлагает вам напиться чистой воды из родных ему источников. Он пишет на своем шафхаузенском, а точнее сказать, вильхингенском диалекте. В итоге, несмотря на то, что вышло в свет многотомное собрание его сочинений, мировому читателю творчество Альберта Бехтольда остается недоступным»[1]. Исследователь считает, что Бехтольд, как и все пишущие на так называемых «малых» языках, вынужден выступать полиглотом и послом поликультурности. Обстоятельства жизни писателя сформировали его как гражданина мира, воспевшего вселенную на местном диалекте: «Мундарт, вместо того, чтобы быть языком, обреченным на литературное забвение, представляется образом жизни, обучающим искусству бережной экологической передачи явлений духовной реальности во времени»[2].

      Здесь речь идет о диалекте швейцарского немецкого, который, тем не менее, стараниями местных писателей сделался литературным языком. Произведения, созданные на нем, с публикацией этого перевода, насколько нам известно, впервые становятся доступными русскоязычному читателю.

      Во всех своих романах Альберт Бехтольд рассказывает о себе, а точнее, наблюдает себя. Это делает личную историю почти интимной. Но «Петр Иванович» описывает тот период жизни, в который он становится очевидцем действительно грандиозных исторических событий, «дней, которые потрясли мир». Мы имеем дело с парадоксом – глубоко личным и, именно поэтому, глубоко достоверным и беспристрастным свидетельством.

      Ребман-Бехтольд по обыкновению наблюдает за собой, но вынужден делать это в исключительных обстоятельствах: на фоне небывалых общественных потрясений, вызванных Февральской революцией и Октябрьским переворотом 1917 года.

      Следует отметить, что за пять лет своего пребывания в Российской империи Ребман успел полюбить «свою Россию». Поначалу он искренне пытается понять и оправдать ту новую страну, которая рождается на его глазах. Но как швейцарец, а, следовательно, убежденный сторонник демократии и личных свобод, эволюции в противовес революции, он не может принять происходящее. При этом он неизбежно разделяет убеждения и судьбу определенных слоев российского общества, принесенных в жертву «новым идеям», а поэтому лишенных права исторического голоса. С другой стороны, он постоянно ощущает, что никогда не станет частью приютившего его общества, хотя и усвоил его привычки и мнения. Сторонний наблюдатель по натуре, он и здесь остается верным себе, представляя на наш суд свой особый подробный отчет о том, чему стал непосредственным свидетелем.

      Работая над переводом, мы имели возможность убедиться, что Бехтольд предельно точен и аккуратен в своем описании мест, событий, людей, их речи, мельчайших деталей быта. Приехав в Россию, он стал членом швейцарской общины, о жизни и деятельности которой широкому кругу читателей мало известно отчасти еще и потому, что немецкоязычных швейцарцев обычно отождествляли с немцами. Между тем, швейцарские колонисты занимали в российском обществе свое особое место. Их история еще ждет своего исследователя. Роман «Петр Иванович» может послужить отправной точкой для таких изысканий.

      Бехтольд не просто пишет на диалекте – он передает на письме звучание устной речи, мощно используя ее разговорный, сказовый лад. Ближайшие аналогии такому дискурсу можно отыскать в подлинных фольклорных записях. В русской литературе этот стиль находим в сказах Бажова. Именно таким языком пользуется Швейк в своих «нелепых» рассказах «из народной жизни». В оригинале роман звучит, скорее, как пересказ романа, услышанный где-нибудь в швейцарской придорожной кнайпе в компании случайных попутчиков.

      Однако действие романа «Петр Иванович» разворачивается в полном соответствии с классическими законами этого жанра. К тому же, в нем описывается культурная среда с присущими ей особенностями речи, соответствующими тогдашним представлениям о языковой норме. Именно таким языком пользовался и сам Альберт Бехтольд, именно ему пытался подражать, его звучание пытался передать уже швейцарскому читателю в своеобразной транскрипции. Поэтому, выбирая стиль перевода, переводчики искали образцы в русской литературе того времени, у писателей, которых Ребман-Бехтольд, по его собственному признанию, читал в молодости и перечитывал до конца жизни. Тем не менее, мы, по возможности, старались сохранить все яркие особенности неповторимого бехтольдовского стиля.

      Роман «Петр Иванович» всегда был самым известным и любимым произведением писателя. В связи со столетней годовщиной начала Первой мировой войны интерес

1

«Z Kiew redt me Mundaart» Albert Bächtolds phantastische Reise www.albertbaechtold.ch

2

Там же.