Лорна Дун. Ричард Блэкмор

неделю после похода в Долину Дунов я был сам не свой и, занимаясь обычным крестьянским трудом, пытался не думать о Лорне. Я отдалился от окружающих, потерял аппетит и за столом только притворялся, что ем и пью, и при этом смущался, что красна девица, на каждый заданный мне вопрос. Я никому ничего не доказывал, но в глубине души презирал окружающих, считая их существами низшего порядка, потому что никто из них никогда не видел моей Лорны. Стремясь забыться, я с особым рвением погрузился в хозяйственные заботы.

      В первых числах марта погода неожиданно изменилась. Задул холодный восточный ветер, угрожая погубить молодые побеги. Я ставил изгороди, окапывал поля рвами, и резкий ветер дул мне в лицо, но, напрягаясь, я чувствовал, что сил во мне среди неустанных забот день ото дня становится все больше. Каждый порыв ветра, каждое дерево и каждый куст, и в особенности нежные примулы, напоминали мне о Лорне.

      Как бы ни было холодно на дворе и какой бы пронзительный ветер ни задувал в полях, было нечто такое, что беспокоило меня каждый день и час и что переносить было несравненно тяжелее. Одна мысль не давала мне покоя: когда же я должен отправиться в Долину Дунов в следующий раз? Кроме того, мне не хотелось появляться там, припадая к земле и по-воровски прячась за каждой кочкой. Не хотелось мне также обнаруживать свою неучтивость, придя туда слишком рано и без приглашения.

      Господи, разве я мог доверить кому-нибудь свои мысли! Увы, никто-никто не знал тогда, какую печаль баюкал я в своей душе!

      Я рано ложился спать, надеясь, что сон поможет мне забыть о тревогах. Я подолгу работал в поле, чтобы тяжкий труд вытянул из меня молодую силу, и, надо сказать, это как-то помогло мне пережить две последующие недели.

      Но вот погода снова изменилась, прошли дикие холода, и с юга подул теплый ветер, и тогда мысли о Дорне стали неодолимыми, и уже ничто не могло их рассеять. Зазеленели поля, загуляли по холмам широкие полосы света и тени, и уже появились первые листочки на столетних вязах, и на стволе одного из них я вырезал инициалы «Л» и «Д». И когда я понял, что без Дорны мне жизни нет, а бездействие дарует мне встречи с нею только во сне и в мечтах, я решил снова пойти в Долину Дунов и найти ее во что бы то ни стало. Я надел лучшее, что у меня было, и решил, что наряд мой вполне соответствует предстоящему свиданию. На этот раз я задумал взять с собой ружье и уже было снял его со стены, решив, что если уж Дуны удостоят меня доброй пули, то глупо будет не ответить им тем же. Однако, вспомнив, насколько крут и скользок гранитный желоб, я подумал, что навряд ли сохраню порох сухим, и потому отправился в путь, вооружившись одной лишь крепкой палкой.

      Ночью прошел сильный дождь, водопад бурлил и клокотал, и мне стоило больших трудов взобраться на вершину желоба, но я успел проникнуть в Долину Дунов еще до темноты. Я был так рад, что выбрался наконец на сухое место, я так ждал встречи с Лорной, что… Словом, так получалось, что я… уснул. (Этого бы, конечно, не произошло, если бы перед походом в Долину Дунов меня не угораздило выпить полгаллона сидра.)

      Время от времени я открывал