Катарсис. Наследие. Виталий Храмов

раненых, женщин, Матерей и детей?

      Вариант – бросить всех на произвол судьбы – Белохвостом не рассматривался совсем.

      Дело даже не в том, что он был Наследником. Он так был воспитан. Это был его Путь, его Долг – служить всем этим людям. Только – тс-с-с! Самим этим людям не говорите! Потому как – они служат Гадкому Утенку. Такой вот замкнутый круг служения. И это – правильно. Тогда – Порядок. А если кто-то размыкает эту цепь взаимного служения, размыкает замкнутый круг, наступает беспорядок. Бардак, Хаос и Смута. Безумие.

      Белый опять погрузился, с рычанием, в бесконечный круговорот неотложных, но мелких дел. Надо было понять, что за люди были теперь под его началом, на что они способны, на что не способны, надо было принять сотни решений – кого куда определить, кто будет ремонтировать стеганки и оружие, как, что и куда упаковывать…

      В душе Белохвоста все больше зияла пустота отчаяния. Это никогда не закончится! В злости на своих людей, на их тупость, он закатил глаза к небу, на закатное светило.

      И это помогло. Белый вспомнил Старика. В очередной раз. Появилась мысль – «а как бы поступил Дед?» Белый настолько зримо увидел образ Андра, что невольно улыбнулся. И решил изобразить из себя Старика. Он нахмурился, постаравшись «нависнуть» над Прибытком, как «нависал» Андр:

      – Ты че буробишь, дятел? – зарычал Белый. – Ты с этим пустяком ко мне приперся? А на плечах у тебя – что? А зачем она тебе, если ты не знаешь, как и кто будет штопать эту рвань? А? Тогда зачем мне ты? Если я буду решать, кто из твоих баб будет шить, а кто – смотреть на шитье и трещину свою почесывать? Бегом, сукин сын! Еще раз с дерьмом ко мне сунешься – укорочу на голову, если все одно ею пользоваться не умеешь! Зуб! Тебя это тоже касается! Ко мне лезете только с теми делами, которые сами решить не смогли. Я понятно объяснил? Или вам в печень постучать, чтобы дошло? Пшли все нах! Выступаем на рассвете! Завтра – на рассвете! Кто не успеет, тот – опоздает! Я уйду. Делайте потом что хотите! Вы меня услышали? Или я тихо сказал? Бегом, чурки дубовые! Заикали! Мозги мне запутали хуже Разумника! Лебяди! Порублю, как Бродяг! Я вас для чего поставил смотрящими? Чтобы самому все непонятки разгребать? Исполнить! Доложить! Свалить! Бегом!

      И хотя вокруг никого уже не было – все разбежались от его гнева, Белохвост продолжал буянить, махать мечом и орать. Потому как знал, что если ты никого не видишь, то это вовсе не значит, что и тебя никто не видит.

      «Старый! Так вот почему ты орал все время! Ха-ха! И вот почему Алеф всегда лишь посмеивался, нисколько не опасаясь твоего гнева. Как ты это называл? «Режим дурака»? Нет, это – другое. Ладно, пусть будет «Режим Старика». Да, так и будет. Надо время от времени изображать из себя гневного Андра, иначе они совсем меня утопят в рутине!»

      Белый увидел нерешительно стоящую поодаль Синеглазку. Она пришла, зная, что должен начаться приступ фантомных болей Смерти.

      – Что? – резко спросил он ее.

      – Как вы себя чувствуете, властитель? – скромно спросила она, потрясенная увиденным буйством