Тайны Нельской башни. Мишель Зевако

этот момент ночной сторож, с фонарем в руках медленно проходивший мимо причудливо смотревшихся в сумерках колонн, что поддерживали дом эшевенов, голосом суровым и протяжным прокричал в глубокой тиши:

      – Одиннадцать часов! Спите безмятежно, жители Парижа! Все спокойно!

      Словно в опровержение этой блаженной уверенности, которую сторож давал уже забравшимся под пологи своих кроватей буржуа, в углах улиц сновали мрачные тени, то тут, то там прорезали ночную мглу проблески стали, внезапно, далекими стонами, разрывали тишину крики ужаса.

      – Караул! Грабят! Горим!

      До возгласов подвергшихся нападению и обобранных до нитки редких прохожих никому не было дела, даже патрулям из десяти человек, которые, под надзором глав городских участков, ходили по улицам утяжеленным ввиду подступающего сна и доспехов шагом.

      – Прощайте, мои дорогие друзья! – промолвил Буридан, остановившись неподалеку от Лувра.

      Король Базоши схватил его за левую руку, а император Галилеи за правую.

      – Как это – прощайте? Не бросай нас, Буридан! – взмолился Гийом Бурраск. – Не оставляй нас сейчас, когда меня так мучает жажда…

      – Жажда? – пробормотал Рике Одрио, прыснув со смеху. – Ну, тогда и голод!.. Буридан, ты говорил, что мы проведем эту ночь в одной компании. Что до меня, то я голоден.

      – Минут с пятнадцать назад прокричали одиннадцать. Пора спать…

      Их величества возмущенно запротестовали.

      Буридан уселся на косоугольную каменную тумбу, что стояла на углу улицы, и скрестил руки на груди.

      – Буридан пьян, – произнес Гийом Бурраск.

      – Его и ноги уже не слушаются, – добавил Рике Одрио.

      – Мои дорогие друзья, – сказал Буридан, – дайте мне поспать. Вот, возьмите по экю на каждого, но, именем святого Лаврентия, который спал на рашпере, позвольте мне прилечь здесь!

      – Так тебя не мучает жажда, Буридан? – вопросил король Базоши.

      – Еще как мучает – аж в горле пересохло.

      – Так ты не голоден, Буридан? – вопросил император Галилеи.

      – Так голоден, Рике, что подойдешь ближе – непременно укушу.

      – Из чего следует… – начал Гийом.

      – Из чего следует, что голод и жажду я испытываю в равной мере, – прервал его Буридан.

      – В таком случае, – пробормотал Рике Одрио, – раз уж ты так голоден, то пойдем на Гусиную улицу[9], в «Глоткорезку»; там подают обложенных ломтиками сала, начиненных каштанами, поджаренных до красновато-коричневой с золотистым отливом корочки гусей.

      – Нет! – проворчал Гийом Бурраск. – Раз уж его мучает такая жажда, нужно идти в «Истинный Рог», где подают белые вена, которые пенятся, искрятся и восславляют божественного Бахуса…

      – Послушайте, мои дорогие друзья, послушайте! – воскликнул Буридан. – Вот ты, Рике, скажи-ка мне, как далеко нам идти до «Глоткорезки», где такая славная пища?

      – Триста туаз[10], если взять влево!

      – А скажи-ка мне, Гийом, как далеко нам идти до

9

Гусиной (rue aux Oies) называлась улица, на которой жарили и продавали гусей. Позднее, из-за процветающего на этой улице разврата и коррупции, она стала называться Медвежьей (rue aux Ours). Так, под видом созвучия и благозвучия, легкомысленная улица кутежей и пирушек может сменить название на куда как более устрашающее. – Примечание автора.

10

Туаз – старинная французская мера длины, равная шести футам (около двух метров).