Хан с лицом странника. Вячеслав Софронов

которой стоял небольшой домик, сложенный из круглых пожелтевших на солнце бревен. Строение совсем не походило на землянки его народа, и он долго разглядывал уложенные друг на друга бревна. Чувство тревоги сменилось любопытством, открытием чего-то нового, неизвестного.

      Затаившись в кустах, Едигир долго ждал, когда кто-нибудь выйдет из дома. На всякий случай держал лук наготове, прикинув, что с такого расстояния может вполне достать любого. Наконец, не выдержав долгого ожидания, небольшими перебежками, крадучись, стал подбираться к дому, готовый в любой момент скрыться в лесу. Но никто не вышел, не закричал на него. Тогда, обойдя дом вокруг, осторожно толкнул дверь и заглянул внутрь. Людей там не было.

      Едигир еще раз огляделся по сторонам и, крадучись, вошел внутрь, оставив дверь неприкрытой. Посреди дома стоял большой стол и две лавки по сторонам. У самой двери был сложен очаг из камней, обмазанных глиной. Вверху виднелось отверстие, прокопченное по краям.

      Пока Едигир рассматривал небогатое убранство незнакомого человеческого жилья, снаружи послышались людские голоса и лай собак. Выглянув за дверь, он увидел, что из леса вышли двое мужчин, а к дому бегут несколько здоровенных псов, верно, раньше хозяев учуявших появление незнакомца.

      Путь к лесу был отрезан, и Едигиру не оставалось ничего другого, как ждать, когда хозяева подойдут ближе к дому. Мужики по собачьему лаю поняли, что в доме есть кто-то чужой, остановились, сняли с плеч длинные металлические трубки, направив их на открытую дверь.

      «Ружья!» – понял Едигир. Ему и раньше приходилось видеть в купеческих караванах самопальные трубки, стреляющие железными пулями за много шагов.

      Они не трогались с места, поглядывая с опаской в сторону дома, и о чем-то переговаривались меж собой. Затем один из них что-то громко крикнул и угрожающе повел ружьем в его сторону.

      Едигир решительно вышел из дома, бросив на землю лук, а затем положил рядом саблю с кинжалом и развел в стороны обе руки, показывая, что он безоружен. Осмелевшие собаки кинулись на него, норовя цапнуть за ноги. Он попятился назад от наседавших псов и чуть не упал, зацепившись за бревно.

      Пришедшие настороженно разглядывали его, не торопясь унять лающих собак. Наконец один из них кликнул их и подошел к Едигиру.

      – Один? – спросил громко на языке, понятном Едигиру, показав указательный палец, и обвел взглядом ближние кусты, направив дуло ружья в сторону густых зарослей. – Откуда пришел?

      Едигир со скрытой усмешкой разглядывал стоявшего перед ним и думал, что легко мог бы сбить его с ног, завладеть оружием, а уж потом справиться и со вторым.

      Но что бы это дало? Убьет их и опять останется один? Нет, не за этим он пришел и не станет причинять им зла.

      И он кивнул головой, подняв вверх правую руку и выставив один палец, а потом указал в сторону кустов и потряс отрицательно головой, давая понять, что там никого нет.

      – Один, говоришь, – недоверчиво переспросил стоявший перед ним Федор, – слышь, батя, говорит, будто