Рок семьи Романовых. «Мы не хотим и не можем бежать…». Хелен Раппапорт

наследия, оставленного таким же энтузиастом, как и мы с ней, который потратил всю жизнь, тщательно расшифровывая переписку царствующих особ, хранящуюся в Румынских королевских архивах. Письма были написаны по-английски, их собрание было обширным, находилось в некотором беспорядке, его пришлось перевозить в большой спешке, и оно совершенно не было каталогизировано…

      – Хочешь взглянуть на эти папки? – спросила меня моя подруга, прежде чем отправить их все в королевский архив в Испании, который согласился их принять¹.

      В подобных обстоятельствах ни один историк, находящийся в здравом уме, не скажет «нет». О преданности моей подруги исторической науке, а также о ее эрудиции и дружеских чувствах ко мне можно судить по тому, что из всех папок и досье, имевшихся в ее распоряжении, она отобрала те, которые, как ей казалось, могли меня заинтересовать, сложила их в большущий чемодан, покатила его по Лондону до железнодорожного вокзала и довезла его до самого моего дома в одном из графств, расположенных к юго-западу от Лондона.

      Я быстро просмотрела какую-то наугад взятую папку и оторопела от встречающихся в письмах убийственных замечаний, касающихся царицы Александры. «Я глубоко убеждена, что она страдает от легкой, но имеющей серьезные моральные последствия формы помешательства», – писала тетя Александры, великая герцогиня Саксен-Кобург-Готская, своей дочери Марии, кронпринцессе Румынии в феврале 1913 года. Год спустя ее выводы становятся еще более уничтожающими: «По-моему, Аликс полностью сошла с ума; все, что она делает, делается под диктовку этого лжепророка [Распутина]»². Градус желчи, изливаемой венценосной родней на больную царицу, показался мне запредельным. Неужели все они и впрямь так сильно ненавидели Александру? – спросила я себя. Не поэтому ли столь многие из них испытывали двойственные чувства, когда в 1917 году мир Николая и Александры рухнул?

      И вскоре я обнаружила, что ненависть к Александре была куда более распространенной и что она самым решительным и драматическим образом повлияла на конечное решение августейших родственников четы Романовых по поводу убежища для царской семьи.

      В 1986 году, когда Николай и Александровна в последний раз навестили королеву Викторию в ее шотландской резиденции – замке Балмораль, все их родственники заметили, что прежняя жизнерадостная и веселая Аликс разительно изменилась. Теперь, став императрицей России, она была полна чувства нескрываемого превосходства над теми ее европейскими родичами, кто оказался ниже ее по рангу. Ее переполняло ощущение собственного величия, одержимость своим первенством. В отличие от своих царственных родственников, включая ее свекровь, вдовствующую императрицу Марию Федоровну, которые считали, что аристократии нужно работать над собой, Александра полагала, что это вульгарно – открыто прилагать усилия для того, чтобы завоевать поддержку или симпатию своего народа.

      При российском императорском дворе она вызывала к себе примерно те же чувства, которые испытывала теперь к ней ее родня за рубежом. Российская