Девять Жизней. Седьмое небо. Валентина Спирина

снова, рассыпавшись в прах.

      Но ангел, взмахнув вдруг крылом белоснежным,

      Взовьется над смертью под залпы мортир…

      Прощающим взглядом окинет он нежно

      Забытое время, изломанный мир.

      «Полная луна тоскливо светит…»

      Полная луна тоскливо светит,

      Облако пытаясь отогнать —

      Ей бы попросить, как просят дети,

      Ей бы отдохнуть, в ночи поспать,

      Ей бы позабыть, что завтра снова

      Продолжать над миром марафон,

      Ей бы поменять свои подковы

      И услышать колокольный звон.

      Ей бы в ярко-красном сарафане

      Пробежать, волнуясь, по меже

      И до речки, до миленка Вани,

      Что заждался, видимо, уже…

      Проводить с утра детишек в школу,

      Вечером с работы мужа ждать —

      Ей бы добродушной было б в пору,

      Но об этом может лишь мечтать

      И светить тоскливым бледным светом

      На улыбки сонные людей…

      Ей бы… Но не будем рвать ей нервы.

      Ей и так намного тяжелей…

      Екатерина Алипова

Россия – Москва

      Вторая любовь

      Мы с тобою пойдём в этот сад, наклонённый полого,

      Пенье тихое птиц над цветами закружится вновь,

      И тогда мы вдвоём осознаем присутствие Бога,

      Ибо Бог есть любовь.

(А. М. Городницкий)

      Встретиться договорились у памятника Кириллу и Мефодию: этот уголок Москвы любили оба, хотя Ваня несколько хуже знал. Он вообще достаточно плохо знал город, хоть и прожил в нём всю жизнь. Для этого (конечно, в частности) ему и нужна была Марина: она знала Москву как свои десять пальцев (она всегда так говорила, вместо привычных пяти) и очень увлекательно рассказывала. Почему не пошла в экскурсоводы? Такой талант в землю зарывает! Ваня огляделся и бросил быстрый раздражённый взгляд на часы. Ну и что, что он плохо знает город! Он зато пунктуален, в отличие от Марины, которую он ждёт здесь как дурак уже семнадцать минут.

      Маринину внешность Ваня помнил отлично и, всё-равно, сначала не узнал в этой красивой, стройной и очаровательно уверенной в себе девушке прежнего гадкого утёнка их школы.

      Да, почему-то Марину Цыганкову в школе дразнили и травили все, практически без исключения. Хотя за что, ученик параллельного класса Иван Заварзин понять никак не мог. Но именно он – робкий, ранимый и «серенький» на общем цветастом фоне симпатичных и талантливых одноклассников – первым прорвал блокаду и подружился с Мариной. Он чувствовал, что его новая подруга гораздо умнее и сильнее духом, чем он, и отчаянно тянулся к ней, поглощая стопки классической литературы и вникая во все тонкости различных наук, начиная с химии и математики и заканчивая религиоведением и философией. Но чем больше Ваня узнавал Марину, тем больше поражался. Казалось, она совсем не чувствует интеллектуальной разницы между ними, общалась она со своим другом на равных, терпеливо объясняла непонятные слова и мысли, которыми делилась с Ваней. А над его штудиями и философскими выкладками