Бунт. Исторический роман. Книга I. Владимир Уланов

пошел к церкви.

      Вскоре зазвонили колокола, собирая народ.

      Когда служили молебен, Унковский стоял у алтаря и неистово молился, бил поклоны Господу Богу за его милость и освобождение от вора.

      Домой он вернулся уже поздно под хмельком, так как после молебна воеводу и стрелецкое начальство пригласил к себе в дом пображничать стольник Лев Плещеев.

      Унковский до конца гулянки не остался и пошел домой: уж больно ему хотелось побыстрее встретиться наедине с Ефросиньюшкой.

      Воевода нежданно-негаданно овдовел, а случилось это два года назад. Вдруг занемогла его боярыня, слегла и через три дня преставилась. Оставшись холостяком, Унковский приметил красивую вдову и неоднократно домогался ее, но женщина об этом и слышать не хотела, смеялась, а как-то очень резко сказала:

      – И думать, боярин, об этом не моги! В женки ты меня все равно не возьмешь, а блудить с тобой не хочу!

      – Так ты же с приказчиком блудишь, – сердито напомнил Унковский.

      На то ответила ему вдова:

      – Может, и блужу, так он мне ровня, и молод, и не богат! Ищи, воевода, себе боярыню.

      Жениться Унковскому больше не хотелось, а для забавы хватало среди прислуги женщин и девок, которых он подбирал со вкусом. Но непокорность вдовы задела его до глубины души. Хоть оставил он Ефросиньюшку в покое, но из виду не упускал. «А сегодня подходящий случай. Уж отведу я душеньку!» – думал воевода, идя домой.

      Не успел он войти в дом, как дворецкий подошел к нему и сообщил:

      – Эту бабенку я закрыл, как ты велел. Кричит, воет, даже страшно! Раза два заходил к ней посмотреть, когда она замолкала. Боялся, кабы над собой чего не сотворила. Так, сволочь, тяпнула за палец, – и дворецкий показал палец, перевязанный тряпицей.

      Унковский, сердито посмотрев на него, сказал:

      – Наверно, лез к ней, вот и цапнула! Приготовь мою опочивальню, принеси туда снеди, вина, а как решу дела с дьяком, приведешь ко мне Ефросиньюшку.

      – Понял, батюшка! Понял, благодетель! Исполню, как велишь!

      – Да не лезь к ней, не домогайся! Не зли бабу, а то я те! – и сунул волосатый кулак под нос дворецкому.

      Тот подобострастно заулыбался, облобызал кулак воеводы и затрусил исполнять волю хозяина, повторяя:

      – Что ты, что ты, батюшка!

      А воевода прошел в горницу, сел за стол, выпил приготовленное вино из серебряного кубка, задумался, барабаня пальцами по столу.

      Скрипнула боковая дверь, зашаркали ноги дьяка Василия. Он подошел к Унковскому и поклонился в пояс.

      – Надо, Василий, отписать грамоту в Москву Юрию Алексеевичу Долгорукому в приказ Казанского дворца. Сегодня же пошлешь с ней надежного гонца.

      – Что отписать-то? – спросил дьяк, еще ниже поклонившись воеводе.

      – Отпиши, что вор Стенька Разин вышел из своего воровского логова на Волгу, разграбил караван, идущий на Астрахань, разогнал государевых людей и приступил с боем к Царицыну. Несколько раз ходил он на приступ