Не играйте с драконом. Жанна Стужева

мы с Кассией заняты?

      Ха! И этот гад потом еще утверждает мне о чистоте крови?

      Да я из него коврик прикроватный сделаю, гад блохастый! Мерзавец шерстяной!

      – Да шо вы такое можете делать, право слово. Старая мама видела в этой жизни все! – насупилась гномочка, а у оборотня нервно дернулся глаз.

      Внезапно гномочка побледнела, уставилась немигающим взглядом на огненный шар, схватилась свободной рукой за объемную левую грудь и завыла:

      – Шо за ужас такой у тебя в руке! А ну убирай давай, не расстраивай маму, вдруг обожжешься!?

      Сержио только скрипнул зубами.

      – Ты на маму тут не скрипи! А то я тебе так поскриплю скалкой по зубам! – вскинулась гномочка и брезгливо ткнула папиросой огненный шар в руке сына. Папироса задымилась, а огненный шар со свистом сдулся и лопнул.

      Сержио непонимающе хлопал ресницами, открывал и закрывал рот, Кассия от страха спряталась под стол, обвивая ногу оборотня.

      – Таки где моя практикантка? Высокое начальство очень попросило помочь, а портал так и не открылся. Но я точно слышала колебание фона где-то здесь. А я еще не выжила из ума, – гномочка принялась озираться по сторонам, разыскивая что-то, потом вдруг прищурилась, заметила меня и радостно подплыла, – Шо ты глазами хлопаешь, Сержуня, знакомь давай.

      Это она к сыну обратилась. Сын вздохнул, вымученно скривился и представил:

      – Мама, это Лингрен Астрид Азалия. Лингрен, это мама, Василиса Грыга Аскольд.

      – Грыгой зови, – жеманно улыбнулась гномочка, схватила меня в охапку и крепко обняла, уткнувшись носом мне в плечо.

      На плече остался жирный малиновый след в форме губ.

      – Другое дело, порадовал маму, – гномочка ласково улыбнулась сыну, не забывая при этом пригрозить кулаком, а потом поплыла к выходу, напевая под нос что-то и затягиваясь периодически папиросой, – Шо стоишь, шевели ногами, за мной! – позвали меня, когда я, пребывая в шоке, так и не удосужилась сдвинуться с места.

      Обернулась напоследок.

      Сержио, красный как рак и с отросшими черными когтями, с энтузиазмом нарезал столешницу, а Кассия, как дикая кошка, шипела и драла занавески.

      Точно не волчица! Кошка драная.

      Коридоры были пустынными и бесконечно длинными. Сперва мы шли по верхним этажам, и я представляла себе, как буду сидеть в стеклянном офисе. Но мы проходили мимо. Потом мечтала о скромных деревянных кабинетах. Но мы спускались ниже, ниже, ниже.

      И все оказалось куда печальнее.

      Наконец, когда миновало этажей десять под землей, гномочка остановилась.

      – Таки ты моя первая практикантка, – скупая слеза скатилась по круглое гномьей щеке и затерялась где-то в пушистой курчавой бороде, – Как дочь считай! А уж мама для тебя постарается! Все самое лучшее тебе!

      “Всем самым лучшим” оказался скромный кабинетик, в котором еле помещались стол и стул, а свет лился из роя светлячков, обосновавшихся на потолке. Не кабинет, а кладовка.

      Да у меня туалет дома и то побольше будет!

      Вот